таять после революции 1688. Мелкая промышленная буржуазия все более хиреет и попадает в зависимое положение. Купец и банкир прекрасно уживаются с политической властью крупного землевладения и не склонны поднимать знамя воинствующей религии. Бурный во время революции — и еще очень сильный во время реставрации — поток диссента теперь сильно мелеет. Но все же в нем больше жизни, чем в англиканской церкви. Англ. сельское духовенство (в массе торийское) превращается в сквайров, заботится об округлении своих земель, вместе с помещиками пьянствует и охотится за лисицами; во время огораживаний священники держат руку помещиков и больше всех наживаются на ликвидации общинных земель и коммутации десятины. Низшее духовенство, помощники приходских священников («кураты») и капелланы богатых лордов ведут униженное и нищенское существование: капеллан считался в челяди лорда ниже дворецкого. Епископы вместе с другими крупными землевладельцами делают политику в верхней палате. Конвокации (собрания духовенства кентерберийской и иоркской архиепископий) не собираются с 1717 до 1852, парламент и правительство всецело руководят церковной политикой, назначая епископов из сторонников правящей партии. Среди аристократии распространяются материалистические воззрения, философская религия.
Новый подъем религиозной жизни был вызван промышленным переворотом и связанными с ним социальными сдвигами. Пролетаризация огромных народных масс, нищета в сельских округах, рост промышленных центров, где скоплялось рабочее и безработное, выбитое из колеи, деморализованное, нищее и эксплоатируемое население, среди к-рого порой вспыхивали грозные движения, — все это требовало новых приемов морального воспитания и дисциплинирования этих масс; надо было отвлечь их мысли от улучшения своего материального положения и превратить их в покорных и безответных рабов. У людей «с чуткой совестью» эта классовая задача облекалась в форму долга перед несчастными и темными людьми, не просвещенными светом Христовым. На этой почве развивается новая форма диссента — методизм (см.), и оживляется деятельность некоторых кругов господствующей церкви.
Особенно усиливается религиозное движение со времени Великой французской революции, напугавшей господствующие классы в Англии; в глазах англ. буржуазии протест Великой революции против христианства слился в одно с царством черни и террора. Методизм возникает, как особое течение, в конце 30 — х гг. 18 в. Сначала это мало заметная струя; первая конференция методистов (1744) собрала лишь 6 священников и 4 светских проповедников. Но к смерти основателя секты Веслея (1791) было уже 313 проповедников и 76.968 членов секты.
Методисты отделяются от господствующей церкви. В их среде происходит процесс демократизации; на этой почве от веслеян отделяются «независимые методисты» (1805), а потом «примитивные методисты» (1807), по 638
святившие себя, главн. обр., проповеди христианства среди беднейшего городского населения и выработавшие особые приемы проповеди под открытым небом, путем истерических выкликов, бурных сцен публичного покаяния, заразительно действовавших на темную, угнетенную и нервно возбужденную массу. Методизм оказал сильное влияние на другие церкви, особенно на близких к нему конгрегационалистов, но даже и англиканство испытало его воздействие: в нем возникает и ширится т. н. евангелическое движение, затронувшее наиболее чуткие к запросам времени слои государственной церкви; мало считаясь с формальной теологией, оно ставило главной задачей популяризацию Евангелия среди масс.
Наиболее ярким представителем этого движения был Вильям Вильберфорс (см.), своего рода неканонизованный святой англ. буржуазии. Никто лучше его не характеризовал целей и сущности евангелического движения: христианство, пишет он (1797), примиряет низшие классы с социальным неравенством, учит их быть послушными, смиренными, терпеливыми, показывает им, что «их более низкий путь дан им рукой божией, что их участь — верно выполнять свой долг и безропотно нести его тяготы, что настоящая жизнь коротка, и что вещи, из-за к-рых борются люди, не стоят спора, что душевный мир, который религия несет людям всех званий, дает более глубокое удовлетворение, чем дорогие удовольствия, недоступные бедному человеку, что в этом отношении у бедняков есть преимущества: если высшие классы пользуются большими удобствами жизни, то у них и больше искушений... наконец, что скоро все человеческие различия будут устранены и все последователи Христа, как дети одного отца, будут наследниками небесного царства». Усердной пропагандисткой взглядов Вильберфорса была другая «святая» англ. буржуазии — Ханна Мор, оставившая любопытные записки о своей работе среди мендипских рудокопов, по классовой откровенности не уступающие цитированным заявлениям Вильберфорса. В конце 18 в., в связи с евангелическим движением, распространяются воскресные школы, крепнет миссионерская работа. Буржуазия оценила работу евангеликов и поддерживала движение своими пожертвованиями; был основан фонд с целью скупки приходов для священников-евангеликов. Но плохо организованная, индивидуалистическая и импульсивная, деятельность евангеликов мало затронула господствующую церковь, связанную, гл. обр., с интересами землевладения, равнодушную к социальным вопросам. Она, попрежнему, остается официальным, бездушно-чиновническим механизмом. Знатные фамилии смотрят на нее, как на средство устраивать жирные доходные места для своих младших членов. Священник начала 19 века, как и его предок 18 в., — хороший охотник, мастер покушать, знаток вин, песен и анекдотов, душа общества. Он подхалимствует перед богатыми, ненавидит и презирает бедных, которым свысока проповедует смирение и послушание. Религиозного влияния он не
