тресты и синдикаты (в первую очередь Продамета и Продуголь) завоевали прочные командные высоты в В. х. Они фактически подчинили своему влиянию не только военно-промышленные комитеты, но и государственные органы регулирования хозяйства.
Заручившись огромными заказами и авансами казны, они выгодно использовали конъюнктуру для ажиотажа, спекуляции, вздувания цен и прочих мер монополистического «регулирования». Разруха в каменноугольном и металлургическом снабжении в немалой степени обязана спекулятивной деятельности Продугля. В то же время здесь ярко отразились неумение и неспособность самодержавия овладеть хозяйством и в организованном порядке поставить его на службу войне. В панике перед военным разгромом и полным развалом в стране царизм допустил общественную организацию буржуазии, но одновременно пытался противопоставить ей собственную бюрократическую систему регулирования. С этой целью организуется знаменитое «Особое совещание по обороне», наделенное чрезвычайно широкими полномочиями. Оно имело право постоянного контроля над выполнением военных заказов, ревизии книг и документов, смещения руководящего персонала, не только госуд., но и всей частной промышленности, работающей на оборону.
Наряду с этими широкими правами Особое совещание и выделенные из него совещания по важнейшим отраслям хозяйства (топливо, перевозки, продовольствие и т. д.) ярко отражали бюрократическую рутину самодержавия и страх перед ростом политического могущества и притязаниями буржуазии. В важнейших вопросах, затрагивающих непосредственные интересы крупного капитала, как обложение военных прибылей, постройка госуд. заводов, распределение выгодных заказов и субсидий, — самодержавие вынуждено было капитулировать перед напором крепнущей и организованной буржуазии.
Зато тем ожесточеннее развернулась борьба самодержавия за сохранение монополии политической власти. Царское правительство, не отступая перед конфликтами с Думой и углублением хаоса и развала в регулировании хозяйства, старалось всячески ущемить т. н. «общественные организации» буржуазии, запретило созыв съезда военно-промышленных комитетов, саботировало и тормазило их работу. История В. х. показала, что русский капитализм и организационно и технически не дорос до тех колоссальных запросов, к-рые к нему предъявила империалистская война. Но отсталость и слабость промышленной базы русского госуд. капитализма оказалась еще крайне осложненной непрерывной внутренней борьбой феодально-помещичьего класса и промышленной буржуазии за политическую власть.
ВАвстро-В енгрии, близкой к царской России по социальной структуре, история военнохозяйственной организации промышленности обнаруживает ту же техническую и организационную беспомощность, беспрерывное шатание между требованиями феодальных и промышленных кругов и слабую эффективность государственного регулирования Народного Хозяйства.
В Се в. — Амери канских Соед. Штатах, в отличие от всех других участников* империалистской войны, специфические тенденции концентрации капитала и срастания хозяйства с государством проявлялись в обстановке исключительного расцвета и роста хозяйственной мощи. В установившемся с начала войны разделении труда на долю Соед. Шт. выпало снабжение союзников сырьем, продовольствием и средствами производства. Но с формальным вступлением в число воюющих стран и перед Соед. Штатами встала задача организации боевого снабжения собственной армии. Вопросы мобилизации сырья, естественно, имели лишь второстепенное значение и касались. гл. обр., предметов ввоза (каучук, азотистые соединения, некоторые цветные металлы). Предварительная подготовка мобилизации промышленности началась еще задолго до вступления Соед. Штатов в военные действия. Учрежденный в начале 1916 Комитет подготовки промышленной мобилизации взял на учет свыше 20 тысяч предприятий, предназначенных для снабжения вооруженных сил. Конец войны застал процесс развертывания военного производства Соед. Шт. и соответствующей перестройки промышленности еще в начальной стадии; Соед. Шт. так и не пришлось использовать в полной мере свои колоссальные материальные ресурсы для производства средств разрушения. Тем не менее развернутая за два года сложная организационная система повторила в довольно законченном виде все характерные черты государственно-капиталистических монополий военного времени. И здесь опорой главного регулирующего органа — Коллегии военной промышленности при Совете обороны (учрежденной в 1917) — служили могущественная Стальная корпорация,Медный трест, Нефтяные тресты и др. гиганты финансового капитала. Пользуясь их экономической мощью и организационно-техническими навыками, Коллегия военной промышленности превратилась из совещательного органа в планирующий и регулирующий центр всей индустрии! Она сосредоточила в своих руках учет производственных ресурсов, регулирование и согласование заявок военных властей, контроль над выполнением военных заказов, наблюдение над производством. В распределении сырья, топлива, рабочей силы, средств производства и транспорта, в снабжении электро-энергией был установлен тот же приоритетный принцип. Угроза лишения прав приоритета служила действительным средством подчинения промышленности техническому и производственному контролю.
V. Изменения в сельском хозяйстве.
В развитии сел. х-ва за годы империалистской войны свойственные военной экономике типовые явления выступали на фоне более пестрой картины специфических особенностей каждой страны. Общим для подавляющего большинства воюющих стран было разрушительное влияние войны на сел. х-во. Война отняла у земледелия большую часть наиболее ценной рабочей силы; мобилизация лошадей сократила тяговую силу; прекратилось нормальное восстановление и обновление с. — х. машин и орудий; сократились запасы удобрений; наконец, расстройство денежных систем и исчезновение товарных запасов индустрии, поглощенной военным производством, нарушили товарооборот между городом и деревней.
Продовольственная проблема В. х. каждой страны была неразрывно связана не только с ролью и удельным весом с. — х. продукции в народно-хозяйственном балансе, не только со степенью зависимости страны, от ввоза продовольствия, но и со всей социальной и технико-экономической структурой сел . х-ва.
Для высоко индустриального капиталистического Запада, занимающего в мировой системе разделения труда положение потребителя сельско-хозяйственных продуктов, продовольственная и сельско-хозяйственная проблема заключалась, прежде всего в возможности использования ресурсов аграрного тыла мирового хозяйства.
Это условие играло решающую роль для блокированной Германии. Накануне войны ее продовольственный баланс покрывался на одну треть ввозом из-за границы. Избыток собственного производства над потреблением давали лишь сбор ржи и продукция сахарной промышленности. Но зависимость Германии от ввоза не ограничивалась лишь продуктами питания. Высоко интенсивное, специализированное сел. х-во Германии поглощало также значительную массу ввозных удобрений и фуража для скота. Социальная структура земледелия характеризовалась сожительством громадных юнкерских латифундий с массой ’ мелких крестьянских хозяйств. Во Франции продовольственная проблема была связана с задачей регулирования раздробленного сельского хозяйства крестьянского типа. Вследствие специализации целых районов на садоводстве, виноградарстве, технических культурах, средний урожай покрывал только 75% потребления хлеба в стране. Франц. В. х. особенно остро испытывало недостаток рабочих рук, непрерывно выкачиваемых на фронт и в военную промышленность. Однако, возможность усиленного импорта хлеба во время войны резко отличает продовольственную проблему Франции от Германии. В Англии сельское хозяйство играет слишком незначительную роль для того, чтобы занять большое место в военно-хозяйственной политике. Вопросы продовольственного снабжения в английском военном хозяйстве вращались преимущественно вокруг ввоза и транспортных затруднений.
Влияние войны на сельско-хозяйственную продукцию трех главных стран Западной Европы видно из следующей таблицы:
