должно, но ничего для вас не может сделать... Я поведу вас в самые плодородные равнины мира, вы найдете там большие города, богатые провинции, вы найдете там честь, славу и богатства». Ср. не менее знаменитое и характерное восклицание победителя Наполеона, Блюхера, увидевшего в первый раз Лондон, столицу союзника, с высоты соседнего холма: «что за город для разграбления!»). Да и в . наше время чем иным был знаменитый международный поход против китайских боксеров в 1900 под начальством «мирового фельдмаршала» Вальдерзее? И разве самая последняя «великая» война «за культуру и право» не была насквозь пропитана грабежом? Стоит только вспомнить промышленное разграбление Бельгии немцами, вывоз ими же огромного количества продовольствия из Украины, грабеж царских войск и чиновников в Вост. Пруссии и Австрии, присвоение англичанами в начале войны германских патентов и германского промышленного и банковского имущества в Англии и Британской империи вообще, захват англичанами во время гражданской войны русской нефти в Баку и русского леса на севере, увоз чешскими легионерами советского золота и огромного имущества из Сибири — все это такие яркие и организованные акты грабежа, что невольно возникает сомнение, не входили ли они впрямь в цели войны, поскольку, напр., вторжение немцев в Бельгию или англичан в Закавказье и Среднюю Азию могло быть подсказано не только стратегическими, но и просто грабительскими соображениями? При всем том было бы очень упрощенно рассматривать материальную цель войны с точки зрения простого организованного грабежа. Общество, даже примитивное или, наоборот, архи-империалистическое, все же не есть просто пиратская банда, и грабеж, как особенно одиозная и элементарная форма присвоения чужих материальных благ, должен как Iправило рассматриваться скорее как один цз. видов насилия,, который, наравне с другими видами и формами насилия, позволяет себе завоеватель, овладевший неприятельской' территорией.
Но материальные блага не есть нечто раз навсегда определенное и данное для всех времен и для всех обществ. То, что является благом в глазах одного общества или одного класса в данном обществе, не является необходимо таким же в глазах другого общества или другого класса того же общества. Для большинства обществ древности рабы имели огромную ценность: их трудом созданы были огромные империи Азии, на их труде покоилось существование Спарты, их трудом разрабатывались естественные богатства в Римской империи. Аристотель и имел в виду рабов, когда говорил, что война есть одно из искусств приобретения: добыча рабов составляла одну из главных целей войны в античном мире. Для скотоводческих кочевых народов основным материальным благом были территории, и Чингис-ханы исходили целые материки с целью добыть их. Напротив, в 15 и 16 веках авантюристы избороздили огромные неведомыеокеаны в поисках богатств, и Испания, Португалия, Нидерланды и Англия вели нескончаемые войны между собой и с туземными народами за обладание ими. Еще до открытия новых морских путей, когда торговля с Востоком шла еще через Италию, борьба за обладание Италией составляла основной стержень вековой борьбы между папами и германскими императорами.
Начиная с 17 столетия, материальными благами первостепенной важности стали колонии, где добывались тростниковый сахар, ром, рис, индиго, чай, и за обладание ими велись жесточайшие войны под различными прикрытиями и предлогами. Так, знаменитые войны за т. н. Испанское наследство, — войны, с виду чисто династические, — были на деле войнами за средиземноморские пути в Индийский океан, постепенно становившийся английским. 19-й век был веком колониальных войн за рынки сбыта: с одинаковым рвением «открывали» центральную Африку — для сбыта манчестерской пряжи, и «косный» Китай — для сбыта индийского опиума. С конца этого столетия. основное материальное благо стало вырисовываться в форме промышленного сырья (от железа до нефти), и за обладание им или за контроль над ним ведется борьба, многократно угрожавшая войной и, наконец, действительно перешедшая в мировую бойню. Материальные блага, из-за к-рых ведутся войны, принимают, таким обр., в разное время, в разные эпохи, разные формы, при чем сравнительная ценность их определяется хозяйственной природой и классовой структурой общества, в частности, следовательно, экономическими интересами господствующего в государстве класса.
Соответственно этому и В. имеет в различные эпохи различное содержание, смотря по тому, какого типа общество преобладает в данный момент. Было бы, конечно, чрезвычайно рискованно пытаться составить некую схему войн, параллельную линии развития общественных структур, так, чтобы каждой из последних соответствовала война специфического содержания. Не только каждый отрезок времени представлен, в силу закона неравномерного развития, обществами самых различных типов и самого разнообразного классового строения, но и каждый данный тип общества, при всей своей определенностй и выразительности, все же содержит в себе достаточно черт, общих с другими, прошлыми, типами, в силу органической преемственности и в виде органических пережитков. Поэтому и войны, специфические для одной общественной формации, продолжают нередко иметь место и в эпохи, характеризующиеся другой общественной формацией, как потому, что эта формация вообще еще не исчезла, так и потому, что нек-рые ее черты вошли в другой формации. Так, рабство, основа античного мира, продолжает существовать и ныне под флагом высоко развитого капитализма: войны, которые Англия ведет в Центральной Африке, носят характер невольничьих, и Германия, овладев Бельгией, во многих случаях уводила ее мужское население в рабство по примеру древних азиатских царей.
