выступает глашатаем дарвинизма на Штеттинском съезде немецких естествоиспытателей и врачей со ставшей впоследствии знаменитой речью «Uber die Entwicklungstheorie Darwins». В этой речи Г. смелыми мазками набросал картину главн. этапов филогении человека. Речь Г. впервые превратила дарвинизм в предмет широкого обсуждения. Большинство членов съезда встретило эту речь враждебно. Г. стали обвинять в «ненаучности», «шарлатанстве» и т. п. Сам Г. вполне отдавал себе отчет в том, что защита дарвинизма означала по существу объявление войны старому естествознанию, и чем больше росло число его противников, тем закаленнее, настойчивее и увереннее становился Г.
Всеобъемлющее значение трансформизма он решается доказать путем генеральной перестройки основ йорфологии, что он и выполнил в своем капитальном сочинении «Generelle Morphologie der Organismen» (2 B-de, B., 1866). Здесь уже можно найти все основные мысли и главнейшие принципы монистической философии Геккеля.
В основе произведенной Геккелем реформы биологии лежат главные положения эволюционной теории.
Г. дополняет учение Дарвина об отборе архигонией, биогенетическим законом (см.), принципом, прямого преобразующего влияния внешней среды и теорией функционального приспособления органов, при чем исходит из признания наследования индивидуально приобретенных признаков. Объединяя теорию Дарвина с учением Ламарка и Э. Жоффруа Сент-Илера, Г. тем самым защищал тот вид дарвинизма, к-рый наиболее соответствовал взглядам самого Дарвина. На этой позиции Г. оставался всю жизнь и лишь в слабой степени усваивал дальнейший прогресс эволюционного учения; в частности, Г. по принципиальным соображениям отвергал ту острую и сокрушающую критику, которой Вейсман (см.) подверг взгляды Ламарка и Жоффруа Сент-Илера; не менее чуждой оказалась для Г. и теория мутаций де Фриза, представлявшая собой несомненный прогресс в решении проблемы о факторах эволюции. Здесь мы встречаемся с характерной чертой Г. вообще: он лишь в слабой степени участвовал в разработке методологии дарвинизма, ограничившись широкой экстенсивной пропагандой идей трансформизма в том виде, в каком он их нашел у Дарвина и Ламарка, а главное — всесторонним использованием эволюционного учения в филогении как органического мира в целом, так и отдельных групп организмов, в частности, человека.
«Общая морфология организмов» замечательна еще тем, что в ней подчеркиваются заслуги натурфилософов и доказывается необходимость тесного единения естествознания с философией. Идеалом такого союза Г. представляется монизм и пантеизм Гёте.
В этой книге Г. впервые обосновывает свое знаменитое положение о зависимости между индивидуальным развитием и развитием рода. Этому положению, названному им «основным биогенетическим законом», Г. придавал исключительное значение в вопросе о выяснении родословной определенных групп организмов. «Биогенетический закон» Г. чрезвычайно оживил интерес к сравнительной эмбриологии, результатом чего были многочисленные ценные исследования также и в сравнительной анатомии и палеонтологий, направленные на проверку гипотез, основанных на сравнительно-эмбриологических данных. Все перечисленные эволюционные рассуждения преподносятся Геккелем в его «Общей морфологии» в четкой форме постулатов и директив, в ясных классификациях и наглядных схемах. Несмотря, однако, на чрезвычайно хвалебный отзыв таких ученых, как Дарвин, Гегенбаур, Вундт и др., «Общая морфология» не вызвала к себе того интереса, к-рого ожидал сам автор и к-рогоона, несомненно, заслуживала. Видя свою неудачу, Г. решил развить свои взгляды в более доступной широкому кругу читателей форме’ и два года спустя выпустил в свет свою «Naturliche Schopfungsgeschichte», которая сразу привлекла к себе внимание во всем мире (она выдержала 12 немецк. изданий и переведена более, чем на 15 языков, в том числе на японский и малайский) и разделила общество на два лагеря: за и против Г., лагерь прогресса и лагерь реакции.
Опираясь на Канта, Гёте, Ламарка, Окена, Тревирануса, Лайеля и Дарвина, Геккель развертывает исключительно убедительную картину победоносного продвижения эволюционной теории в биологии. Г. впервые дает в этом сочинении подробные схемы своих знаменитых родословных деревьев. Несмотря на то, что в этих деревьях было больше гипотетического, нежели окончательно проверенного, они быстро завоевали себе право гражданства в биологии. В 1874, когда полемика, связанная с «Естественной историей миротворения» и выдвинутою Геккелем в его «Monographic der Kalkschwamme» (1872) теорией гастреи (см. Раструла), была еще в полном разгаре, Г. выступил с новым популярным трудом «Anthropogenie oder Entwicklungsgeschichte des Menschen» (1874), взявшись на этот раз за материалистическое разрешение проблемы происхождения человека. Этот новый удар по традициям вызвал неистовые нападки на «обезьяньего профессора» и еще большее восхищение в среде его приверженцев. Проблема антропогенеза вдруг превратилась в проблему законности существования самого Г., в настойчивое требование реакционных кругов с клерикалами во главе лишить Г., ставшего, по их мнению, «национальным позором», кафедры. Проблему происхождения человека молодой Г. преподнес читателю в вызывающей и, с точки зрения популярности, чрезвычайно эффектной форме, связав ее с основными вопросами материалист, миросозерцания и смелыми нападками на религию.
Этой книгой впервые была предпринята также попытка ознакомить широкие массы с эмбриологией человека, наперекор мнению мелких буржуа и филистеров, которые считали, что выведение эмбриологии на суд народа больше всего должно способствовать разложению всех общественных устоев и развращению нравов. В целях дискредитации эволюционной теории, в частности — биогенетического закона, и, наконец, самого Геккеля как ученого, противники с яростью набросились на предложенные им схематические изображения ранних стадий эмбрионов и обвинили Г. в «сознательном подлоге». Борьба против «геккелевских эмбрионов» не улеглась даже после появления коллективной декларации 50 крупнейших авторитетов в области анатомии и эмбриологии, категорически объявивших нападки на Г. необоснованными и подчеркнувших полную научную добросовестность Г. Основная цель «Антропогении» заключается в разностороннем доказательстве происхождения человека от животных предков, особенно же его близкого родства с антропоидами. Г. защищает «обезьянью теорию» с большой эрудицией и убедительностью. «Антропогения» Г. и по настоящее время остается непревзойденным образцом включения частной проблемы естествознания в общую систему последовательного миросозерцания, а также освещения антропогенеза с точки зрения различных дисциплин, — сравнительной анатомии, эмбриологии, палеонтологии и даже лингвистики, — объединенных единой материалистической концепцией.
В 70 и 80-е гг. Г. совершает многочисленные путешествия по Европе и Азии. В 1880 выходит в свет третья замечательная моно-
