ввозила пшеницу, но она обладала значительными излишками ржи, вывозившимися за границу. Остававшаяся в стране рожь не шла целиком на продовольственные нужды населения; часть ее, шедшая в качестве корма скоту, превышала в количественном отношении импорт пшеницы. Подобное строение хлебо-фуражного баланса Г., вполне соответствовавшее усилению животноводческого уклона в ее с. х-ве, оказалось роковым в годы войны. Отрезанная от внешних рынков, Г. очутилась в заколдованном кругу. Поскольку кормовая база оказалась слишком узкой для наличного поголовья скота, Г. стояла перед неразрешимой дилеммой: либо сократить поголовье, приведя его в соответствие с наличными кормовыми ресурсами, — но тогда был неизбежен дефицит в снабжении населения мясом, жирами и молоком, — либо сохранить скот и обратить зерно и корнеплоды не на питание населения, а на корм скоту. Руководившие продовольственной политикой круги, несмотря на все зигзаги, в основном избрали первый путь. Попытки урезки животноводства в интересах продовольственного снабжения населения красной нитью проходят через всю продовольственную политику за время войны. Политика колебаний, вытекавшая из необходимости непрерывного лавирования между сельскими хозяевами и интересами обороны, отягощенная рядом грубых «плановых просчетов», лишь осложнила разрешение и без того сложной проблемы.
Сначала правительство стало на путь регламентирования кормления скота. Первое запрещение кормления скота хлебными злаками и мукой было издано в октябре 1914.
В дальнейшем, в течение 1915 и первой половины 1916, запрещается кормление скота овсом и картофелем, устанавливается распределение отрубей и обязательная сдача питательных отбросов в городах для корма скота. Все эти запреты не могли, однако, достигнуть цели, поскольку возможности контроля за их проведением в жизнь были крайне ограничены.
Особенные трудности представляло регламентирование кормления свиней: свиное стадо (около 26 млн. накануне войны) на три четверти находилось в руках миллионов средних и мелких крестьянских хозяйств, в к-рых было сосредоточено около трех пятых посевной площади картофеля. Возможность строгого контроля здесь исключалась. Между тем (по подсчетам Скальвейта), откорм 10 млн. свиней до убойного возраста. связан с затратой картофеля в количестве, к-рое равно довоенному потреблению его всем населением Германии, и зерна в количестве, равном трети довоенного людского потребления. Распоряжением Союзного совета 25/1 1915 на муниципалитеты городов с населением свыше 5 тысяч была возложена обязанность обеспечить население запасами мяса; для этого им было предоставлено право реквизиции у местного населения свиней, их убой, консервирование и распределение мяса. При спешности, с которой производилась эта мера, много мяса погибло. В результате «избиения свиней» («Schweinemord») с 1 декабря 1914 по 1 апреля 1915 свиное стадо сократилось на 8, 7 млн. голов. Возмущение крестьянства было тем более обоснованным, что непосредственно после принудительного убоя обнаружилось, что запасы картофеля были недоучтены. Картофель оказался в излишке, и летом 1915 цены на него начали быстро падать.
Наряду с этим, резко возросли цены на мясо.
Одним из основы, орудий продовольственной политики, особенно в первые годы войны, было установление предельных цен (Hochstpreise) в тех случаях, когдаобнаруживается нехватка того или иного товара. Удержание продовольственных цен на низком уровне диктовалось соображениями «гражданского мира». Среди 10 законопроектов военного времени, принятых рейхстагом 4/VIII 1914 и немедленно вступивших в силу, был закон, предусматривающий введение «предельных цен» на предметы первой необходимости. Но здесь шла речь лишь о розничных ценах; к тому же право установления предельных цен вначале принадлежало не имперскому правительству, а правительствам союзных государств, которые в свою очередь могли делегировать свои права городским самоуправлениям и ландратам.
В начале войны, пока не было недостатка в продовольствии, предельные цены местных властей представляли довольно эффективный метод борьбы со спекулятивным ростом цен в городах на почве обычной в начале войны паники. В дальнейшем, однако, по мере того как выяснялся длительный характер войны, принцип местного регулирования цен оказался неудачным. Разрыв цен между отдельными районами привел к тому, что оптовики, не связанные никакими ограничениями, начали бойкотировать районы с низкими ценами. В октябре 1914 право установления цен на всей территории в принципе было передано союзному совету. Центральное правительство вначале пользовалось этим правом крайне нерешительно, а когда оно с середины 1916 начало его применять в более широком масштабе, то делало это не в порядке экономически обоснованной системы цен, а от случая к случаю.
Уже факт нормирования цен лишь на отдельные продукты приводил на фоне общего продовольственного дефицита к немедленному вздорожанию ненормированных продуктов. Раньше всего правительство ввело твердые ценынамуку и картофель (октябрь 1914), оставляя нетронутыми цены на мясо, и тем самым способствуя тому, чтобы сельские хозяева, обходя запреты, «пропускали зерно через свинью». Когда осенью 1915 были введены предельные цены на живых свиней, остались ненормированными цены на рогатый скот. В результате получилось резкое сокращение предложения свиней по низким ценам и усиленное предложение рогатого скота по ценам вольным. Наряду со вскармливанием мясного рогатого скота, шел усиленный убой молочного скота, и т. д. Лишь в порядке борьбы с этим легальным обходом «предельных цен», правительство все больше расширяло область нормируемых цен. Но согласованность и система были введены в политику цен лишь весной 1917. К этому моменту большинство видов продовольствия и фуража оказалось втянутым в сферу регулирования. Тем самым была урезана возможность легального обхода законов. Но по мере усиления зажима на фоне сокращения продовольственных ресурсов усиливались стимулы к нелегальному обходу законов. Стала очевидной полная неудача косвенного вмешательства в дело продовольственного снабжения путем регламентирования цен. Руководящие круги были поставлены перед необходимостью прямого ограничения рыночной стихии путем органи-
