в герм. с. — д-тии. Известен ряд писем Маркса и Энгельса против Гёхберга (см.), Шрамма, Дюринга и К0, сыгравших немалую роль в жизни германской с. — д-тии в период действия исключительного закона. В июне 1882 Энгельс писал Зорге, что господа партийные литераторы «во что бы то ни стало хотели ценой кротости, смирения и угодничества выклянчить отмену исключительного закона против социалистов, так беспощадно лишавшего их литературного заработка. С падением этого закона раскол несомненно обнаружится, и господа Фирэкки, Гёхберги и т. д., образовав из себя правое крыло партии, отойдут». Ленин впоследствии не раз указывал на то, что это предсказание бернштейниады, сделанное Энгельсом в 1882, замечательно подтвердилось в 1898 и следующих годах. В конце 1884 Энгельс резко осуждал «мещанские предрассудки» нем. с. — д. депутатов рейхстага, голосовавших за субсидию пароходным компаниям. Социальные корни оппортунизма 70—80 — х годов следует искать, как указал еще Энгельс (письмо от 30/XI 1881), между прочим, и в наличии в руководящих кругах партии значительного числа представителей не индустриального пролетаритата, к-рый тогда только еще складывался, а «обреченных на гибель» ручных ткачей. «Их бедность, — писал Энгельс, — делает их, при известных обстоятельствах, более восприимчивыми к социализму, чем жители больших городов, но та же самая бедность делает их также и менее надежными.
Утопающий хватается за соломинку и не может ждать, пока отплывет от берега лодка, которая должна принести ему спасение».
«Филистерство депутатов с. — д. было колоссально», — пишет Энгельс в 1885. «Господам правого крыла известно, что они терпимы только вследствие закона против социалистов и что в первый же день, в который партия легче вздохнет, они будут из нее выброшены», — пишет Энгельс в 1887. И до объединения с лассальянцами и после этого объединения, и в особенности в эпоху исключительного закона Маркс и Энгельс, а впоследствии один Энгельс, ведут самую настойчивую и страстную борьбу против оппортунизма справа — конечно, не только в Г., но и в международном масштабе. При самом образовании 2 Интернационала в 1889 Энгельс, которому тогда было 68 лет, бросается в бой против оппортунистов, как юноша. Ряд писем (начиная с 12 января до 20 июля 1889) посвящен борьбе против оппортунистов. «Достается не только им, но, разумеется, й Либкнехту, Бебелю и другим за их примиренчество» (Ленин).
Другую оппозицию, оппозицию «слева», составляли в герм. с. — д-тии в эпоху исключительного закона элементы, которые позднее сложились в группу «молодых» и были частично исключены из партии на Эрфуртском партейтаге в 1891, уже после падения исключительного закона. Эта оппозиция частью явилась реакцией против легалистских увлечений парламентской с. — д. фракции. Оплотом этой группы долгое время был Берлин. Во главе Берлинской организации стояли Вернер, Гартман, Швейцен (рабочие), Шиппель, Эрнст и Кампфмейер (литераторы). Но «мо 288
лодые» имели также единомышленников в Магдебурге, Дрездене, Гамбурге и т. д. Эти элементы создали себе платформу из отрицания парламентской работы. Их предшественники, под руководством Моста и Гассельмана, уже в самом начале действия исключительного закона вели агитацию за «отзыв» Бебеля, Либкнехта и др. депутатов из парламента. Мост кончил анархизмом. Гассельман же, провозгласив с парламентской трибуны, что «теперь не время для парламентской болтовни, а время для дела», бежал из Г., попал в руки провокаторов, а затем отошел от движения. Среди «молодых» была часть таких, к-рые хотели остаться внутри с. — д. партии. Их конкретная критика деятельности парламентской фракции была во многом верна, но их политические выводы часто в духе Гассельмана абсолютно не соответствовали задачам дня и приводили к «принципиальному» отзовизму.
Кроме этих двух видов оппозиции, за годы действия исключительного закона из партии вышел ряд местных групп и произошло немало индивидуальных отходов, вызванных тяжелой обстановкой, сложившейся для партии. Но основное ядро последней, возглавлявшееся Либкнехтом и Бебелем, несмотря на целый ряд допущенных ими ошибок, все же вывело партию на широкий путь овладения массами. Роль Маркса и Энгельса в отстаивании правильной марксистской линии в герм. партии была в это время решающей. Маркс, а после его смерти Энгельс, способствовали выпрямлению линии Бебеля после объединения и в эпоху, последовавшую за ним, когда партийное руководство не стояло еще на достаточной высоте.
Оценки, дававшиеся Мерингом германской соц. — д-тии, во многом неверны. Это бесспорно относится к тем частям «Истории германской социал-демократии», в которых Меринг пытался поправить Маркса, задним числом приукрашивая позицию Лассаля и т. д.
Оценки Меринга и вообще во многом устарели, поскольку Меринг не предвидел перерождения герман. соц. — д-тии в буржуазную рабочую партию контр-революции — не предвидел и в ту пору предвидеть не мог. Но из этого вовсе не следует, что теперь нужно впасть в обратную крайность. Совершенно неправильно ныне иногда изображают дело так, будто герм. с. — д-тия уже с первого дня своего существования была мелкобуржуазной социал-патриотической партией; будто оппортунизм господствовал в ней всегда и неизменно; будто Бебель всегда был только жалким филистером, а Каутский никогда не был марксистом; словом, всюду, где когда-то ставился плюс, пытаются ныне поставить минус. Такая философия истории неправильна. Если придерживаться ее, то окажется совершенно непонятным, каким образом мог Энгельс поддерживать герман. с. — д-тию до 1895 (конечно, неустанно борясь против ее правого крыла), каким образом Ленин в «Что делать?» мог считать ее образцовой рабочей партией (конечно, неустанно борясь против герм. оппортунистов), каким образом большевики могли оставаться во 2 Интернационале до 1914, как Ленин мог защищать Бебеля до 1910 и писать тот нек-
