и за Носке. После ноябрьского переворота представители независимых Гаазе, Дитман и Барт, как известно, вошли в первое «революционное» правительство «народных уполномоченных», внутри к-рого они во всем существенном поддерживали политику социалпатриотизма. Независимые объявили евангелием знаменитые 14 пунктов Вильсона, с усердием доказывая возможность их осуществления. По отношению к русской революции независимые прикрывали только левыми фразами ксЩтр-революционную политику официальной социал-демократии. Но массы были настроены еще очень лево. Под давлением масс началась дифференциация в рядах партии независимых. Левое крыло этой партии все более решительно настаивало на вхождении в Коммунистический Интернационал. На съезде в Галле (см. Галльский партейтаг) произошел раскол независимых. Большинство съезда высказалось за слияние с Германской коммунистической партией и за вхождение в Коминтерн. Правые независимые с Каутским, Гильфердингом, Криспином и Дитманом во главе пытались нек-рое время продолжать самостоятельное существование, пока весною 1922 не состоялось слияние их с официальной социал-демократией. Только незначительная группа правых независимых, под руководством Ледебура и Теодора Либкнехта (брат Карла Либкнехта), отказалась вернуться в старую с. — д. партию, вновь образовав небольшую и невлиятельную «Независимую с. — д. партию Германии» (позднее переименовавшуюся в «Социалистический союз»).
К моменту начала империалистской войны официальная социал-демократия насчитывала почти 1 миллион членов. В первые годы войны партия пошла количественно на убыль. Происходившая в сент. 1916 партийная конференция констатировала, что численный состав партии упал на 64%: с 1 млн. членов в 1914до 365 тыс. в 1916. Сильно упало также число членов профсоюзов. Убыль объяснялась в основном уходом на фронт массы членов с. — д. партии и массовой гибелью их (было подсчитано, что в разгар войны каждый третий германский солдат являлся членом с. — д. профсоюзов, а зачастую и с. — д. партии). Но значительное влияние на снижение числа членов партии произвели и сдвиги, происшедшие в рабочем классе. Под прикрытием социал-демократической агитации, требовавшей подчинения «личных интересов» интересам войны, германские империалисты отнимали у рабочего класса все завоевания, сделанные последним до начала войны. Каторжные условия труда, военная дисциплина на производстве, мучения голода, массовое обнищание — все это не могло не сказаться на настроениях рабочего класса. Постепенно начали отрезвляться от патриотического угара и те рабочие массы, которые в начале войны были увлечены социал-шовинистической агитацией. Голоса одиночек-интернационалистов, хотя и заглушенные обстановкой военного положения, проникали все глубже в рабочие массы.
Рядовой рабочий с. — д. стал видеть в с. — д-тии уже не единую рабочую партию, а несколько борющихся между собою течений. Онначал понимать, что в партийной политике далеко не все обстоит благополучно. Этим и объясняется в значительной мере громадная утечка рабочих — членов партии.
К концу 1916 впервые за время войны рабочие начали вести — и опять-таки вопреки официальным вождям социал-демократии — стачечную борьбу сначала оборонительного характера. Затем начались робкие попытки организации демонстраций. Это было уже преддверием большой стачечной борьбы, начавшейся в июле 1917. Вскоре борьба стала принимать и политические формы. Русская революция, несмотря на то, что она сначала шла под руководством буржуазии и «революционной демократии», не могла не оказать громадного влияния на рабочие массы Г. Германское правительство начинает подумывать о сепаратном мире. Вожди официальной с. — д-тии берут на себя самые «щекотливые» поручения и в этой части политики «своей» буржуазии. В начале войны официальная с. — д-тия откомандировала ряд своих вождей для завоевания «общественного мнения» в нейтральных странах, а также в тех странах, к-рые еще не решили, к какой коалиции примкнуть. С этой целью, напр., был отправлен в Италию пресловутый Зюдекум.
Другие с. — д. брали на себя обработку общественного мнения в Эльзас-Лотарингии третьи — в Швейцарии, Швеции и т. д. Теперь официальные вожди с. — д. начали говорить о мире: чаша весов на полях империалистской бойни все больше клонилась не в пользу германской буржуазии; народные массы ропщут, лозунг мира становится все более популярным среди измученных войной рабочих; официальн. социал-демократия подхватывает этот лозунг и бросает его с парламентской трибуны — конечно, не для того, чтобы организовать вокруг этого лозунга массы по-революционному, а для того, чтобы усыпить бдительность революционных масс и вызвать в них иллюзию, будто официальная с. — д-тия и является той силой, которая принесет стране мир.
Пользуясь монополией легальности и используя в своих партийных интересах те бешеные репрессии, которые германский империализм обрушивал на спартаковцев и даже одно время на независимых, официальная с. — д-тия и созданный ею в течение десятков лет могучий аппарат партии и профсоюзов стремятся распылить нарастающее революционное движение. Первый подъем рабочего движения в 1917 официальная соц. д-тия разбила с успехом, т. к. значительные круги рабочих все еще продолжали ей верить.. Но война все больше затягивалась, и бедствия ее становились уже совершенно непереносимыми для самых широких слоев населения, и прежде всего, конечно, для рабочих. Буржуазия чувствует, что почва начинает уходить из-под ее ног. Наиболее дальновидные буржуа понимают, что их якорем спасения является официальная социал-демократия. Герман. буржуазия готова даже официально принять нек-рые лозунги с. — д-тии и открыто старается поднять ее авторитет. Дело доходит до того, что полиция и военные власти расклеивают на улицах и на заводах листовки с. — д-тии.
