одна какая-нибудь группа первоначал, но есть и всякие другие частицы, так что «любое может возникнуть из любого». Единая вселенская сила — Ум, которому афинский философ в царстве демократии, стремящейся рационализовать всю жизнь, вручает теперь власть над миром, — приводит неразличимую массу первичных элементов во вращательное движение, устремляя подобное к подобному и этим механическим путем создавая возникновение вещей. Наконец Демокрит, используя повидимому основные идеи Левкиппа (см.), разрабатывает систему, в которой антич. материализм нашел себе наиболее последовательное и наиболее цельное выражение. Все воспринимаемые чувствами свойства вещей рассматриваются как субъективные, и подлинная реальность приписывается в предметах исключительно лишь их плотности, фигуре и величине. По сведении вещей к такой упрощенной форме получается возможность всю совокупность их выводить из сочетания непроницаемых и неделимых элементов — атомов, отделенных друг от друга пустым пространством («условно — цвет, условно — сладость, условно — горечь, в действительности же атомы и пустота»), и все различия между вещами объясняются различиями в форме, порядке и положении атомов, из которых они слагаются. Движение атомов подчинено строгой механической причинности, и потому все в мире является в полной мере обоснованным («Ни одна вещь не происходит случайно, но все — с основанием и в силу необходимости»). Распространивши материалистическое объяснение и на психические процессы, Демокрит дал в своем учении образец с большой последовательностью проведенной точки зрения механического материализма.
Вместе с тем античные авторы приписывают ему колоссальную эрудицию и капитальные работы в самых различных областях знания (Аристотель упоминает о нем, как о человеке, к-рый «повидимому подумал обо всем», — число его сочинений по разным вопросам доходило до 60).
Во второй половине 5 в. греч. философская мысль переносит свою работу в принципиально новую область: за эпохой «Физики», пытавшейся объяснить вселенную из единой материи или нек-рого множества материальных элементов, образующих вещи, следует период греч. «Логики», требующей в каждой вещи узнать ее логическую «сущность», связную совокупность общих признаков, определяющих предмет. Этот переход происходит под влиянием радикальн. изменений в общественно-полит. условиях греч. жизни.
Рост торговли, скопление в городах значительных средств приводят к разложению родового строя и быстрому развитию буржуазии. В начальной стадии своего господства новый класс в первую очередь обнаруживает прогрессивные тенденции, выполняя дело индивидуального раскрепощения и призывая личность к многостороннему участию в политической жизни. Новые задачи требуют новой подготовки. Возникает острая нужда в повышенном образовании, общем и специальном. В изобилии выходят в свет технич. руководства по самым различным обла 144
стям знания, и выступает обширная группа людей, странствующих профессоров, у которых становится возможным пройти необходимую теперь в борьбе за влияние и успех теоретическую школу. Это — софисты, «мудрецы» по первоначальному значению слова к-рые всюду имеют шумный успех, несмотря на яростные нападки со стороны поборников старого строя и старых нравов. При чрезвычайном различии областей, в к-рых работают различные софисты, не приходится говорить об единой для всех софистов философии. Но основной характер их деятельности предопределяет для них весьма сходный в решающем большинстве случаев подход к отдельным наиболее важным теоретич. и моральным вопросам. Не надо гоняться за объективной, повсюду и для всех одинаково обязательной истиной: правильны те взгляды, к-рые при данных обстоятельствах наиболее полезны человеку. Всюду одерживает верх релятивизм, — проповедуется относительность всякого знания и условность всяких моральных взглядов. «Человек есть мера всех вещей: существующего — что оно существует, несуществующего — что оно не существует». «Какими мне кажутся отдельные вещи, таковы они для меня, и какими ойи кажутся тебе, такОвы они в то же время для тебя». Эти формулировки теоретич. взглядов крупнейшего из софистов — Протагора (см.) характерным для эпохи образом подчеркивают, что субъект налагает на внешние вещи свою печать, и что для него они существуют (т. е. он должен считаться с ними) в том их виде, в каком его сознание ему их заверяет. Подобным же образом и в области морали огромным успехом пользуется учение о том, что большинство норм, — нек-рые говорят — все, — существует только «по закону», как установления отдельных народов или отдельных обществен, групп, и не имеют безусловного значения, а в связи с этим такие несовместимые оценки, как хорошее и дурное, прекрасное и постыдное, справедливое и несправедливое, невзирая на видимую их противоположность друг другу, могут при разных обстоятельствах прилагаться (и действительно прилагаются) к одним и тем же поступкам. Такой субъективизм в определенных общественных слоях вызвал неизбежную реакцию, вт. ч. в нек-рых олигархически настроенных кругах, для к-рых не могло не показаться привлекательным противопоставить неустойчивой в своих поступках и противоречивой в своих аргументах буржуазной демократии требование точных логических формулировок и с сознательною последовательностью выполняемых практических задач. Отсюда — успех, выпавший в Афинах среди этих кругов на долю Сократа, (см.), который и в теоретической и в практической области начал искать независимых от субъективного усмотрения общих норм.
Вскрывая систематическим анализом несовершенство ходячих понятий, он выдвигал перед своими собеседниками задачу создавать устойчивые в своем содержании определения, одинаково применимые во всех частных случаях; а специально в вопросах морали он — в противовес житейским условным взглядам на хорошее и Дурное — развивал
