80Т
г ГУМИЛЕВ — ГУМИЛИАТЫ:
вышел в путь и весело иду»... Здесь сквозь символические узоры проступает облик подлинного Г. Вслед за Брюсовым он упивается экзотикой диких стран («Жираф»), но эта экзотика у него, наряду с романтическими фантазиями, приобретает более реалистический характер. Г. устает «от ласковых слов и объятий», «от мыслей и дел повседневных» и стремится к «грозным проклятьям», к «героям суровым и гневным». Он остро сознает свою принадлежность к обреченному миру и предвидит близость расплаты за то, что «эти руки, эти пальцы не знали плуга, были слишком тонки». Но к этой обреченности он относится без боязни, оставляя за собой «несравненное право самому выбирать свою смерть». Свидетель вырождения своего класса Г., полный сил и, энергии, тоскует о временах его расцвета и дееспособности.
Образы старого барского поместья, мотивы скорби об утраченном царстве проходят через его творчество. Он — осколок «золотого века» дворянства, «древних ратей воин отсталый», к-рый жаждет реального большого дела и к-рый в своем классе нашел упадочность и измельчание. В поисках широких задач Г. пробует опереться на рус..*:империалистическую буржуазию. Этот приход к империализму осмыслил любовь Г. к экзотическим странам, «Муза дальних странствий» приняла окраску агрессивно-империалистического стремления к захвату колоний. Стихи Г. об Африке, «оглушенной ревом и топотом, облеченной в пламя и дымы» (вступление к «Шатру»), перекликаются с колониальными песнями Р. Киплинга. Увлеченный воинственностью рус. империализма, Г. пытался создать реалистически-волевую поэзию. Так замыслил он возглавленное им течение акмеистов (см.). Импрессионистской музыкальности символистов Г. противопоставил живописность и пластичность образов, субъективному лиризму — строгую эпичность, туманному потоку приглушенных в смысловом отношении слов — «сознательное и рациональное словоупотребление» (В. М. Жирмунский). Г. восторженно воспел империалистскую войну 1914—18 — «грозовую и чудесную войну» («Наступление», «Смерть» и др.).
Октябрьская революция, покончившая с классом, с которым был связан Гумилев, усилила его ощущение обреченности. Тема безысходности и смерти, давно звучавшая у Г., получила еще более яркое оформление. Это обусловило и художественную эволюцию Г. После Октября он резко поворачивает к стилю символизма. В последней книге Г., «Огненный столп», видна борьба телесности и предметности акмеизма с иррационализмом символизма. Если в «Душе и теле», «Шестом чувстве» и особенно в «Моих читателях» чувствуется прежний Г., то «Канцона вторая», «У цыган» и особенно «Заблудившийся трамвай» знаменуют капитуляцию Г. перед символизмом и мистикой.
Значительный интерес представляет превосходная по формальному совершенству проза Г., овеянная разумеется теми же настроениями, как и его поэзия. — Из переводов Г. особенно ценен перевод «Эмалей и камей» Т. Готье. Г. выступал и как теоре — 808:
тик акмеизма (автор программной статьи «Наследие символизма и акмеизм») и как критик («Письма о рус. поэзии», П., 1923).
Важнейшие сборники Гумилева: Путь конквистадоров, 1905; Романтические цветы (1903—07), 1908, 3 изд., 1918; Жемчуга, 1910, 2 изд., 1918; Чужое небо, 1912; Колчан, 1916, 2 изд., Берлин, 1923; Костер, 1918, 2 изд., Берлин, 1922; Тень от пальмы, рассказы, П., 1922; Шатер, Ревель, 1921; Огненный столп, 1921, 2 изд., 1922; Стихотворения, посмертное изд., 1922, 2 дополн. изд., П., 1923, и др.
Лит.: Библиографию см. В ладиславлевИ., Русские писатели, Л., 1924; его же, Литература великого десятилетия, I, М., 1928; Горбачев Г., Очерки современной русской литературы, М., 1924; Жирмунский В., Вопросы теории литературы, Л., 1928; Сб. «Соврем, литерат.», Л., 1925 (статьи Б л ок а и Верховского); «Печать и революция», 1923, № з, ст. в. Брюсова. г. Лелевич.
ГУМИЛЕВСКИЙ, Лев Иванович (р. 1890),
современный писатель; сын чиновника. Окончил гимназию, учился в Казанском ун-те и в С. — х. ин-те, по курса не кончил. Печататься начал с 1914. Г. принадлежат многочисленные романы и рассказы из жизни деревни, рабочих, молодежи. Творчество Г. — отражение психоидеологии мелкобуржуазной интеллигенции, принявшей революцию, но не сроднившейся с ней. В произведениях Г. — современная, часто злободневная тематика и в то же время безжизненные, штампованные образы крестьян и пролетариев, надуманные сюжетные положения, сухой безличный язык. Большую известность получил его роман «Собачий переулок» (1927), посвященный «проблеме пола». Но плоскость трактовки, установка на внешнюю занимательность, привкус некоторой сенсации сближают это произведение с бульварной беллетристикой.
Автобиография Г. — в сб. «Писатели», под ред. В.
Лидина, изд. 2, М., 1928; Собр. соч., т. I, Никитинские, субботники, М., 1928.
Лит,: ЛежневА., Ст. в ж. «Краснаяновь», 1927, 1; Полякова М., Ст. в ж. «Красная новь», 19 27,.
3; Лелевич Г., Ст. в ж. «Печать и революция», 1928, 1. См. также — МацуевН., Художественная литература и критика русская и переводная, вып. 1 и 2, М., 1926 и 1929.
ГУМИЛИАТЫ (humiliati, т. е. «смирен ные»), итал. религиозное братство, впоследствии — -монашеский католический орден.
Можно думать, что братство Г. возникло в 30 — х гг. 12 в. в Ломбардии (Милане) в среде городских ремесленников. Братство было не только религиозной, но и производственной ассоциацией: его члены совместно занимались ремеслами, прежде всего сукноделием, (exercitium lanae). В 13 в. Г. сделались обладателями больших недвижимых и движимых имуществ (гл. обр. в результате дарений), широко развернули свое промышленное производство, в к-рое внесли ряд технических усовершенствований, и совсем порвали с прежним трудовым образом жизни, сохранив за собою лишь организаторские функции. Быстро распространившиеся по всей верхн. Италии монастыри Г. превратились, в настоящие центры поставленной на широкую ногу сукнодельной промышленности (в форме домашней системы крупной промышленности и может быть также мануфактуры) и притягивали к себе все большие и бблыпие богатства. С 14 в. сукноделие у Г. начинает приходить в упадок, а вместе с тем падает и значение ордена, который всячески старался сократить число своих членов, чтобы дать оставшимся
