мелком хозяйстве крепостных и колонов.
На римскую почву германцы принесли земельные отношения и порядки, к-рые сложились у них до занятия Римской империи.
В первобытной Германии земля находилась преимущественно во владении свободных общин, хотя рядом с этим существовали уже земли привилегированных классов и лиц с находившимися на этих землях свободными или зависимыми (крепостными) мелкими хозяйствами, зачатками будущего крестьянства. В римских виллах эти германские земельные отношения стали, как указывалось выше, частью перерождаться и ассимилироваться с римскими, частью в свою очередь приспособлять к себе эти последние. Короли и высшие классы присваивали себе прежние римские императорские и крупные частновладельческие виллы, раздавая их в бенефиции своим подчиненным, более крупным военачальникам и знатным лицам, будущим вассалам. Самое хозяйство вилл-поместий стало вновь устраиваться по образцу римских, с тем же подразделением на тосподскую и крестьянскую землю, с тем отличием однако, что на крестьянских землях находят теперь развитие новые земельные и хозяйственные отношения, воплощающие остатки древнегерманской общины.
Кроме того прежние рабы, не занятые земледельческим трудом и живущие при доме господина (servi manentes), стали переводиться в разряд земледельческих (servi casati), получая земельные наделы (mansi servi les) и сливаясь с крепостными. В результате средневековое поместье уже во времена Меровингов даже на территории прежней Римской империи, т. е. на западе, являлось несколько отличным сколком с прежнего римского. Деление территории на виллы сохранилось, и основная система старых римских вилл, с проведенными между ними дорогами и вкрапленными городами, осталась существовать как основная сетка и форма заселения и освоения территории. Но на эту староримскую сетку все более накладывалась новая германская форма заселения в виде деревни с общинными порядками.
В Меровингскую эпоху, по мнению некоторых авторов (Флак), самое понятие villa становится синонимом понятия Д., vicus.
И чем дальше на восток, тем более римская вилла теряет свои черты основной формы заселения, уступая германской Д. Однако, т. к. германские земельные отношения сами имели в зачаточной форме земельное неравенство и земельную зависимость, то и здесь основная старая форма занятия территории, германская община, марка, разлагаясь, приводила к повторению форм поместья, близких к римскому. Из старой Д. формируется так. обр. типичное поместье с господской и крестьянской землей. Первая часть находилась в заведывании и хозяйственной эксплоатации непосредственно у самого владельца, часть же передавалась в хозяйственое пользование отдельными участками (gobae) свободным или крепостным лицам. Вторая же находилась в чересполосном «пользовании всех крестьян Д., а пастбища, выгоны, луга и леса — в общем пользовании Д. Тот же самый процесс первоначальногозанятия и подразделения земли на господскую и крестьянскую имел место и при занятии англо-саксами Британии, с постепенным поглощением господскими поместьями крестьянской земли и с превращением мелких владельцев в крепостных.
Д. в. феодальном хозяйстве средневековья. Дальнейшая эволюция Д. в эпоху европейского средневековья связана, с одной стороны, с упомянутыми выше передвижениями германских, кельтских и славянских племен и занятием ими территории Средней Европы, а с другой — с процессом феодализации, с возникновением, ростом и разложением феодального поместья и далее — с возникновением городов и товарно-денежного хозяйства. Феодальная деревня окончательно закрепляет наметившееся в предыдущий период антагоническое единство ее хозяйственной организации с окончательно укрепившимся и оформившимся поместьем как основной единицей тогдашней хозяйственной и политической структуры. Д. становится объектом непосредственной хозяйственной эксплоатации со стороны поместья. Д. составляет неразрывную часть этого поместья в целом (manor), к-рое делится на собственно барскую часть (mansus dominions, boardland, домен) и крестьянскую часть, собственно Д. в несколько десятков крестьянских дворов (mansi). Отношения Д. к барскому поместью сводились к крепостной личной и экономической зависимости и к выполнению всякого рода барщинных повинностей и к выплате разнообразных оброков. Хотя собственно рабство в точном смысле слова в европейском феодализме почти исчезло уже к 10 веку, но и указанная крепостная зависимость, личная и экономическая, развивается в феодальной Д. в формах, почти столь же тяжелых, как рабство (продажа и дарение сервов помещиком, браки только с разрешения и за выкуп помещику, право помещика на все имущество серва, право на его труд и получение с него оброка и т. п.).
Правда, в отдельных местностях разных стран Зап. Европы в поместьях наряду с крепостными сохранялись и крестьяне (напр. вилланы во Франции), сохранившие нек-рые личные и имущественные права, свободные от нек-рых крепостных повинностей (прежде всего от барщины) и державшие землю на вечном наследственном праве за определенные повинности. Однако экономическая зависимость этих свободных лиц благодаря их малосостоятельности и задолженности мало отличала их от крепостных, и они в хозяйственном отношении становились такой же частью феодального поместья, как и крепостные. Все же средневековая Д., несмотря па тяготевшую над ней власть феодальной вотчины, не теряла черт самостоятельной хозяйственной и общественой жизни и не представляла собой однообразной и неподвижной массы крепостного населения, как это считают представители так называемой вотчинной теории (см.); она имела значительную дифференциацию в своем составе как сословно-правового, так и экономического характера. Фактически сложность общественных отношений феодальной над-
