зрение в искусстве также необоснованно и бессмысленно, как идеалистические или теологические философские системы; «поэзия и вообще искусства, науки слагаются по жизни, а не жизнь зависит от поэзии», и все, что в. поэзии является лучшим против жизни, т. е. не вытекающим из нее прямо и естественно, все это уродливо и бессмысленно... «Все, что произвел когдалибо человеческий ум, все это дано опытом жйзни». Точно так же и «литература служит отражением жизни, а не жизнь слагается по литературным программам». Поэтому. автор в своем творчестве не должен улучшать действительность, не должен идеализировать ее согласно своим понятиям, а отображать ее так, как она есть, не впадая однако в «дагерротипность», в фотографичность, не действуя как'слепой эмпирик, равно интересующийся важным и неважным, существенным и случайным.
Искусство есть один из способов познания действительности. Поэтому правда, верность отображения являются для Д. первым и величайшим достоинством художественного произведения. — Д. решительно расходится со сторонниками теории искусства для искусства. «Мы никогда не согласимся, — писал Д., — чтобы поэт, тратящий свой талант на образцовые описания листочков и ручейков, мог иметь одинаковое значение с тем, кто с равной силой таланта умеет воспроизводить например явления общественной жизни. Нам кажется, что для критики, для литературы, для самого общества гораздо важнее вопрос о том, на чуо употребляется, в чем выражается талант художника, нежели то, какие размеры и свойства имеет он в самом себе, в отвлечении, в возможности». — Художник, по мнению Добролюбова, не только воспроизводит жизнь, но й высказывает свое суждение о ней, произносит над ней приговор. Для этого художник должен уметь отобразить в своем творчестве существенные стороны изображаемого им мира.
Показ случайных и ложных черт действительности, односторонность и исключительность мешают правильному воспроизведению сущности изображаемых явлений, искажают художественную ценность произведения. Воспроизведение сущности явлений жизни в художественном произведении и спасает художника от эмпирической фотографичности. В то же время оно предохраняет его от другой крайности — от опустошения жизни при ее художественном воспроизведении, от превращения ее в безжизненный схематический чертеж. Совершенный художник отображает жизнь в ее существенных чертах, но в то же время в полноте ее содержания, в ее развитии, в ее связи со всеми окружающими явлениями. Совершенный художественный образ предстоит перед нами не в одном каком-либо моменте, не односторонне, он выявляет себя в развитии, он изображен и со своими более второстепенными чертами, он не монотонен, он расчленен и богат деталями, не теряя однако своего существенного значения. Именно поэтому существенное воспроизведение жизни является реалистическим.
Художник познает и учит нас познавать реальную жизнь, однако художник познает действительность иначе, чем ученый или поэт. Наука есть мышление в логических понятиях, искусство — мышление в образах. Но Д. не представляет себе дела так грубо, как например Писарев. Он не считает искусству простым техническим переложением на популярный языкобразов того, что добыто уже наукой, художник, полагает Д., познает действительность в образах непосредственно, без помощи посредствующей ступеньки логического познания. Следует отметить, что у Д. существует ясно выраженная тенденция оторвать друг от друга* эти два ряда — ряд художественных образов и ряд логического мышления. Он знает, что между ними бывает связь. Он сам приводит примеры, когда неверность взгляда автора вредит цельности и яркости его художественных произведений. Д. признает желательным идеалом слияние передового современного мировоззрения с совершенным художественным талантом. Такое слияние не может не отразиться благотворным образом и на совершенстве произведений искусства. «Когда общие* понятия художника правильны и вполне гармонируют с его натурой, тогда эта гармония ^единство отражаются в произведении. Тогда действительность отражается в произведении ярче и живее, и оно легче может привести рассуждающего человека к правильным выводам и следовательно иметь более значения для жизни». Но Д. не умел как следует объяснять процесс воздействия науки и искусства друг на друга. Слияние науки и искусства для Д. вопрос далекого будущего. В настоящем же правильный взгляд на вещи сказывается благотворно на художественном творчестве лишь тем, что позволяет писателю «свободнее предаваться цнушениям своей художественной натуры». Последнее — главное для Д. Он считал бы даже желательным, если бы это было возможно, чтобы художник вза? мен неверных или Неполных знаний «вовсе не имел никаких логических знаний, чтобы он в полной неприкосновенности сохранил свой простой, младенчески-непосредственный взгляд на мир». Если талант художника чуток к жизненной правде, он может держаться каких угодно мнений, «художественное произведение может быть выражением* известной идеи не потому, что автор задался этой идеей при его создании, а потому, что автора его поразили такие факты действительности, из которых эта идея вытекает сама собой».
Д. как критик рассматривает интересующее его художественное произведение независимо от мировоззрения создавшего его автора, как звено в самодовлеющем ряду, самостоятельно и независимо от логического ряда, отображающего действительность.
В этой тенденции к разрыву между познанием в образах и познанием в логических понятиях, характерному для Д., как вообще для просветителей-фейербахианцев, лежат идейные корни того течения в современном литературоведении, которое стремилось отделить непроницаемой гранью искусство и литературу от всех других надстроек (Переверзев и его школа, Кубиков и др.). Концепция Д. была-результатом просветительского взгляда на вещи. В знании он признавал или истину или заблуждение.
Истина освобождает человечество, заблуждение — порабощает. Сталкиваясь с фактом «неистинного» характера философско-социальног. о мировоззрения художника (Гоголь, Избранные места из переписки с друзьями, славянофильские тенденции у Островского) при положительном значении его произведений в русском освободительном движении, Д. и умозаключал о разрыве, существовавшем будто бы между ложным неистинным мировоззрением Jt «истинным» отображением действительности и 26*
