кратки, «без создания новых форм демократии» (Лени н, Соч., т. XXIV, стр. 12). «Советская власть, — говорит Сталин, — является новой формой государственной организации, принципиально отличной от старой, буржуазно-демократической и парламентарной формы, новым типом государства» (Сталин, Вопросы ленинизма, 9 изд., стр. 35). Реальное содержание этой новой формы пролетарской демократии составляет уничтожение классов и построение социалистического общества. «Пролетариату нужно уничтожение классов — вот реальное содержание пролетарской демократии, пролетарской свободы..., пролетарского равенства... Кто не понял этого содержания диктатуры пролетариата (или, что тО же, советской власти или демократии пролетарской), тот всуе приемлет, это слово» (Лени н, Соч.> т. XXIV, стр.. 398—399).
Иногда содержание может, выступать в крайне противоположной ему форме. Таковы например контрреволюционное, содержание и формально «левая» форма демагогической фразеологии троцкизма. «Капитулянтство на деле, как содержание, „л ев ы е“ фразы и „революционно“-авантюристские замашки, как форма, прикрывающая й рекламирующая капитулянтское содержание, — таково существо троцкизма» (Сталин, Вопросы ленинизма, стр. 559).
На январском пленуме ЦК (1933) Сталин указывал, что социалистическая форма развития сел. х-ва — колхозы — может прикрывать кулацкое содержание. Однако разрыв между формой и содержанием долгое время продолжаться не может. Если бы партия не вела решительной борьбы по очистке колхозов от кулацких элементов, борьбы с мелкобуржуазными тенденциями в колхозах и пр., колхозы потеряли бы и свою социалистическую форму.
Механисты и меныпевиствующие идеалисты извращают диалектику формы и содержания.
Механисты рассматривают форму как пассивное следствие содержания, автоматически отражающее изменение содержания. Активность формы и обратное ее влияние на содержание механистами отрицается. Такое понимание взаимодействия формы и содержания может служить и фактически служит теоретическим обоснованием социал-фашистской теории перерастания капитализма в социализм, правооппортунистической теории мирного врастания кулака в социализм и пр. Простое развитие производительных сил капитализма автоматически изменяет будто бы и производственные отношения его, к-рые постепенно превращаются в социалистические. Точно так же простой подъем производительных сил сельского хозяйства, безразлично на какой основе — капиталистической или социалистической, — приводит будто бы самотеком к сплошной коллективизации и мирному врастанию кулака в социализм.
Меныпевиствующие идеалисты также отрывают форму от содержания, но с другого конца.
Форма рассматривается ими как независимая от содержания и даже стоящая над ним. Между развитием формы и содержания с их точки зрения существует только соответствие, но примат содержания ими цедостаточно выпячивается. Из этого вытекает, что форма может изменяться независимо от содержания. Следовательно изменение производственных отношений не связано с развитием производительных сил и может^ производиться независимо от со 182
здания материальной базы, лишь была бы воля и желание партии. Такой волюнтаризм обосновывает известные троцкистские перескакивания через неизжитые этапы развития, троцкистские требования раскулачивания в 1923 — • 1927 на основе голого администрирования, «левацкое» перескакивание через этап артели прямо к коммуне в 1929—30 и пр.
Необходимость и случайность. Для изучения специфики форм проявления основного закона материалистической диалектики крайне существенное значение имеют категории необходимости и случайности. Для всего метафизического материализма характерны разрыв и абсолютное противопоставление необходимости случайности или же сведение случайности к необходимости, а следовательно и низведение, по словам Энгельса, необходимости до уровня случайности.
Заслуга Гегеля состоит в том, что он на почве своей идеалистической теории развития стремился преодолеть этот господствовавший до него в истории философии разрыв случайности и необходимости, метафизическое, абстрактное противопоставление их друг другу. Гегель рассматривает категории необходимости и случайности в их движении и развитии. Гегель не отбрасывает случайности. Он выводит случайность из необходимости, а необходимость из случайности, как одно понятие из другого.
Однако действительно преодолеть метафизическое понимание случайности и необходимости и вскрыть диалектику возможно только на базе Д. м. Необходимостью мы называем то, что закономерно вытекает из внутренней сущ но с т и . развития данного процесса. Случайность же есть форма проявления необходимости и ее дополнение (Энгельс). Энгельс указывает, что «... необходимое... прокладывает себе дорогу сквозь бесконечную толпу случайностей» (Письмо к Блоху от 21 сентября 1890). Критикуя метафизическое понимание необходимости и случайности, Энгельс указывает на две точки зрения, различные по форме, но в сущности одинаковые. Первая из этих точек зрения считает случайным то, чего нельзя подвести под общие законы; необходимое же это то, что подводится под общие законы. Нечто либо случайно либо необходимо. Таким образом в природе случайность и необходимость существуют бок-о-бок, не смешиваясь друг с другом. Естествоиспытатели, придерживающиеся такой точки зрения, к случайным относят все «второстепенные» признаки растений и животных, главные же признаки относят к необходимым. Достойным науки является лишь необходимое, случайное безразлично для науки. «Это означает следующее: то, что можно подвести под законы, что, следовательно, знают, то интересно, а то, чего нельзя подвести под законы, чего, следовательно, не знают, то безразлично, тем можно пренебречь.:, это такого сорта наука, которая выдает за естественное то, чтб она может объяснить, сводя непонятное ей к сверхъестественным причинам.. При этом по существу дела совершенно безразлично, назову ли я причину непонятных явлений случаем или богом... Наука перестает существовать там, где теряет силу необходимая связь» (Энгельс, Диалектика природы, в кн.: Маркс и Энгельс, Соч.. т. XIV, стр. 503).
Внешне противоположную позицию занимает, по словам Энгельса, детерминизм, объ-
