бина. Наибольшей художественной высоты достигает сионистский поэт националистической скорби X. Н. Бялик (писавший гл. обр. на др. — евр. яз.) и бундовский поэт Д. Эйнгорн, оплакивающий «последнего синагогального кантора». Пользуется популярностью эпигон модернизма и декаданса Л. Найдус. А. Вайтер, бывший в 1905 членом ЦК Бунда, зовет в своих драмах обратно в синагогу. Трибуной этих писателей явились модернистический интеллигентский журнал «Literarische Monatsschriften» (Вильно, 1908), националистически-буржуазный журнал «Idische Welt» (Петербург — Вильно, 1912—15) и ежедневная буржуазная и мелкобуржуазная пресса.
Из общего националистического хора выделились М. Вайсенберг, бывший столяр, изображавший в своих новеллах представителей труда, давший в «Городке» эпизод из революции 1905 в еврейском местечке; Д. Кассель, бытописатель жизни еврейских поселян (повесть «Деревня»), баснописец и переводчик, запоздалый нигилист X. Чемеринский и поэт Иегоаш. Последний дореволюционный этап Е. литературы представлен импрессионистом Д. Бергельсоном и символистом Нистором (см.).
С девяностых годов развивается и дифференцируется еврейская критика: буржуазносионистическая (Баал-Махшовес и др.), националистически-идишистская (Нигер, Мокдойни и др.) и социалистически-националистическая, наиболее крупные представители к-рой — М. Литваков, Ш. Эпштейн, М. Ольгин — после Октябрьской революции вошли в ряды коммунистической критики. В последние годы до революции работами филолога Б. Борохова (1881—1917) и Н. Штифа кладется начало научной исследовательской работе по истории Е. л.
Еврейская советская литература. Торжество Октябрьской революции резко противопоставило Е. л. СССР и Е. л. капиталистических стран. Уже в первые месяцы после Октября на сцену выступила еврейская пролетарская литература в лице молодых рабочих поэтов, печатавшихся на страницах евр. коммунистической прессы.
Большинство из них погибло (Эля Абрамович, Гинделев, Волковичер и др.), другие остались в литературе — Юдовин, Левман, Абарбанель, Харик (ставший впоследствии крупным поэтом). Творчество этих писателей, возродивших традицию евр. революционной поэзии Винчевского-Бовшовера, прерванную реакцией после 1905, как идеологически, так и формально резко отличалось от еврейской литературы, заполнявшей национально-меньшевистскую прессу. Этот факт возрождения еврейской пролетарской литературы под влиянием возникновения еврейской коммунистической прессы долго оставался незамеченным официальной критикой, во главе которой в то время стояли мелкобуржуазные писатели Добрушин, Ойслендер и другие и которая ориентировалась преимущественно на непролетарскую литературу, шедшую иными путями развития, резко отличными от путей еврейской пролетарской литературы.
В 1917—19 Украина и Белоруссия были оккупированы контрреволюционными правительствами. Еврейские буржуазно-сиони — 134
стические и национал-меньшевистские партии продолжали ориентировать общественность на буржуазную демократию, на национал-демократические автономии. Под знаком национально-радикальных идей шла тогда и литература. Ими были проникнуты сборники «Eigens» (Киев, 1918—20), где Д. Бергельсон печатал свои романы об одинокой еврейской интеллигенции между двумя революциями («Сумеречное время», «Отход»), а Нистор давал своих мистико-символистических искателей правды и вечной мудрости («Бесы», «К горе», «В пустыне»). Националрадикализм в сочетании с интеллигентским бунтарством был основным тоном пришедшей тогда плеяды молодых высокоодаренных поэтов — Д. Гофштейна, П. Маркиша, Л. Квитко, Л. Резника, поэтов и критиков И. Добрушина, Н. Ойслендера, убитого деникинцами драматурга-символиста Б. Штеймана, погибшего на фронте поэта О. Шварцмана, в значительной мере принадлежавшего следующей литературной смене.
Массовое истребление еврейского населения белобандитскими армиями в годы гражданской войны, с одной стороны, и национальная политика Октябрьской революции — с другой, резко изменили настроения еврейской мелкобуржуазной интеллигенции, из среды к-рой тогда гл. обр. вербовались основные писательские кадры. Этот перелом находит свое отражение в сборниках «Лирика» (Киев, 1921—22), в творчестве киевской группы «Widerwuks» (1922—23) и белорусских еврейских поэтов и наиболее законченное выражение получает в журн. «Schtrom» (Москва, 1921—24). Вся литература тех годов — это была по преимуществу поэзия — проникнута двумя мотивами: патетикой революции «вообще» и скорбью о национальной катастрофе. Ей посвящены наиболее яркие произведения того периода: «Куча» П. Маркиша, «Tristia» Д. Гофштейна, «Поминальная» А.
Кушнерова, «Гулкие ночи» Л. Резника. Радикализмом и национал-эстетизмом были проникнуты статьи руководящих критиков «Schtrom’а» И. Добрушина, Н. Ойслендера, Ш. Гордона, А. Вевиорки.
Победоносное завершение гражданской войны и успехи восстановительного процесса углубляют идейное перерождение буржуазных и мелкобуржуазных писателей, приводят к резкой размежовке между ними, к переходу ряда мелкобуржуазных писателей (Кушнеров, Годинер и др.) на пролетарские позиции. Для процесса идеологической дифференциации непролетарских еврейских писателей играют огромную роль успехи пролетарского движения в целом, образование МАПП, борьба группы «На посту», а затем «На литературном посту» и дальнейший рост еврейской пролетарской литературы. К тому времени создаются комсомольские лит. группы в Москве, Минске, Харькове, Одессе, Киеве; в Москве возникает евр. Комсомольск, журнал «Jungwald» (1923).
Все это стимулирует углубление литературной дифференциации. Журнал «Schtrom» прекращает свое существование. Вместо него выходят два сборника «Октябрь», изданные возникшей тогда еврейской секцией МАПП, и «Nai-Erd», изд. «Коллектива Октябрьских писателей». Сборник «Октябрь» (изд. евр. секции МАПП) кладет начало организован5*
