тельные органы. Это говорит о том, что сторонники революционного профдвижения изживают сектантские настроения, приводившие к изоляции его от национально-освободительного движения. Объединение Красного и Национал-реформистского конгрессов стимулировало также борьбу рабочих за их непосредственные нужды и требования, против непрекращающегося наступления капитала на жизненный уровень рабочего класса. Но работа Объединенного конгресса и его организаций все еще страдает большими недостатками.
Профсоюзы Объединенного конгресса еще не стали массовыми организациями, объединенное профдвижение не сумело еще развернуть массовую борьбу против непрекращающегося наступления предпринимателей на жизненный уровень рабочих и против британского империализма. Однако, перелом налицо. Объединение Красного и Национал-реформистского конгрессов профсоюзов открыло важную главу в истории индийского профдвижения.
Л. Бернс.
Экономическое положение рабочих. По дан ным на 1931, в И. насчитывалось 1, 6 млн. фабрично-заводских рабочих, ок. 1 млн. плантационных, ок. 800 тыс. железнодорожников, ок. 300 тыс. горнорабочих, включая и угольные шахты, и 100.000 моряков. Фабричный пролетариат в И. характерен высокой концентрацией. Не менее 3/4 фабричных рабочих занято на предприятиях с количеством рабочих от 400 чел. и выше. В настоящее время в И. уже сложились значительные слои постоянного кадрового пролетариата, прочно осевшего в городах и связанного с капиталистическими предприятиями. Достаточно указать, что, согласно выборочному обследованию одиннадцати крупнейших джутовых заводов Калькутты, свыше 40% джутовых рабочих имели стаж непрерывной работы от 10 до 30 лет. Во всяком случае, ок. 50% рабочих крупной промышленности являются уже вполне прочными кадрами. Процессы классовой дифференциации деревни, разложение домашнего ремесла при замедленном промышленном развитии повели к накоплению в И. огромнейшей резервной армии труда.
Наличие такой армии — прямого результата экономического и политического господства империализма в колонии — дает возможность капиталистам низводить экономическое положение рабочих до самого низкого уровня.
По данным королевской комиссии под председательством Уитли, обследовавшей в 1929—30 условия труда рабочих И., средняя зарплата выражалась в следующих цифрах: в хлоп. — бум. пром-сти Бомбея у мужчин — 38 рупий, у женщин — 18 рупий, в Шолапуре соответственно — 24 рупии и 10 рупий в месяц (рупия — 1 шиллинг 6 пенсов); в джутовой пром-сти при односменной 60 — часовой рабочей неделе месячный заработок варьировал в зависимости от специальности от 17 до 38 рупий; в угольных шахтах средний дневной заработок даже квалифицированного рабочего не превышал 0, 9 рупии; неофициальные же обследования свидетельствуют, что до мирового экономического кризиса заработная плата у большинства рабочих колебалась в пределах от 7 до 15 рупий, и только наиболее квалифицированные категории рабочих в крупнейших промышленных центрах, вроде Бомбея, Шолапура, Ахмедабада, Калькутты, Джамшедпура, зарабатывали от 20 до 40 рупий в месяц. Но даже эти цифры,
б.
с. э. т. XXVIII.будучи средними, скрывают за собой еще более тяжелую действительность. Те же обследования указывают, что огромная масса рабочих получала всего лишь от 2 до 3 анна в день, а, например, в угольной промышленности заработок шахтера доходил до такой мизерной цифры, как 3 рупии в месяц. При этом здесь не учитываются многочисленные вычеты из зарплаты путем широкой системы штрафов за порчу материала и инструментов, за невыход на работу, за нарушение дисциплины и т. д.
Империализм всячески поощряет применение женского и детского труда. Даже в хлоп. бум. пром-сти с ее относительно лучше организованным пролетариатом, составляющим передовой отряд рабочего класса И., процент применения женского и детского труда соответственно равняется 29 и 13. В прочих же отраслях промышленности и, особенно, на сезонных предприятиях женщины и дети в общей массе рабочих составляют почти 50%. О колоссальных выгодах, извлекаемых капиталистами из эксплоатации женского и детского труда, можно судить хотя бы по тому, что заработная плата женщин сплошь и рядом в два — три раза, а у детей в шесть раз ниже, чем заработная плата мужчин, занятых на той же самой работе.
Империализм культивирует самые варварские докапиталистические формы эксплоатации. Он использует и консервирует еще не вполне изжитые кастовые и религиозные предрассудки среди отсталой части индийского пролетариата и, ставя в относительно привилегированное положение более высокие касты, с особой силой давит на низшие. Достаточно указать, например, что, как правило, представители низших каст не допускаются к выполнению работы ткачей. Более того, весьма часто рабочую силу распределяют по фабричным цехам, исходя из кастовой принадлежности рабочих. Подобной политикой капиталисты пытаются создать антагонизм между самими рабочими. Гнет капиталистов над индийскими рабочими усугубляется широко поощряемой империализмом ростовщической кабалой. Поступая на фабрику, индийский рабочий, как правило, получает заработную плату лишь спустя IV2 месяца после начала своей работы.
Чтобы существовать, он вынужден обращаться к услугам ростовщика и платить ему за взятую ссуду 100 и более процентов. Практика найма рабочих и выплата заработной платы через надсмотрщиков (джобберов, сардаров, мистриев и т. п.), нередко выступающих также и в роли ростовщиков, отдает рабочего на произвол этих профессиональных вербовщиков рабочей силы. Опутанный долговой кабалой, индийский рабочий вынужден мириться с самой бесчеловечной эксплоатацией. По скромным подсчетам, 8/4 бомбейских рабочих находятся в кабале у ростовщиков. Неудивительно поэтому, что «индийские рабочие наполовину голодают, плохо одеты и находятся в ужасных жилищных условиях» (из отчета Переела). Насколько ужасны последние, можно видеть из следующего описания, приведенного в отчете комиссии Уитли: «В наиболее развитых центрах рабочие дома строятся тесно друг к другу, карниз к карнизу с тем, чтобы использовать малейший кусок земли. Пренебрежение к санитарии видно из наличияюколо домов куч гниющих отбросов и ям со сточной водой. Отсутствие же уборных еще более увеличивает общую зараженность воздуха и почвы. Дома, 11
