рограде Комитет помощи больным и раненым солдатам-мусульманам всей России вместе с пожертвованиями и подарками занимался вербовкой и отправкой на фронт идеологически выдержанных мулл — агентов самодержавия.
Когда после пролетарской революции все эксплоататорские классы объединились в один лагерь контрреволюции, исчезли и причины, разъединявшие духовенство, и оно выступило единым фронтом на борьбу с революцией.
Ислам в СССР. Национальная буржуазия в союзе с феодальными элементами восточных районов России во время и после Октябрьской революции широко использовала И. и его лозунги для борьбы с советской властью. Там, где эксплоататорским классам удалось временно закрепиться и создать свои автономии (Крым, Кавказ и др.), И. служил орудием политической власти и освящал союз с российской контрреволюцией и интервентами. Мусульманские религиозные организации и вожди в этот период (1917—21) представляли активную силу контрреволюции. Так, глава духовенства в Крыму муфтий Ч. Челебиев был одновременно главой национальной директории, Узунхаджи-имам — главой Сев. — Кавказского эмирата и т. д. В ряде случаев духовенство создавало контрреволюционные партии («шура-ислам», «улемам в Ср. Азии и др.), к-рые объединяли под знаменем И. все силы реакции, направляя их на борьбу с революционным пролетариатом.
О том, как использовался ислам Для угнетения трудящихся, говорят след, факты: созванный в декабре 1917 в Туркестане чрезвычайный мусульманский съезд выставил требования буржуазной автономии Туркестана, введения судопроизводства по шариату и издания закона, обязывающего женщин носить чачван (покрывало). Объявленная после этого съезда «кокандская автономия» в течение нескольких недель своего существования пыталась строго проводить в жизнь эти постановления. Первый горский съезд, происходивший во Владикавказе в мае 1917 под руководством шейхов и мулл, выставил требование борьбы с революцией под знаменами И. и шариата. В Крыму, Казакстане, Азербайджане и др. районах происходили аналогичные явления. Везде в период гражданской войны и интервенции И. использовался для поддержки буржуазии, для борьбы с пролетариатом. С этой целью сколачивались «мусульманские отряды», формировались «полки Мухаммеда» (Урал, Сибирь), организовалось и вдохновлялось контрреволюционное басмачество в Ср. Азии, громко именуемое армией И.
Буржуазно-националистическое автономное правительство в Коканде, созданное в ноябре 1917 в противовес существовавшему в Ташкенте Совету народных комиссаров, являлось тем центром, к-рый, вплоть до его ликвидации в феврале 1918, совместно с ликвидированной только в 1923 националистической контрреволюционной партией в Фергане, сколачивал контрреволюционные силы в басмаческие отряды; мусульманские религиозные организации выполняли работу по идеологическому оформлению басмачества. При их посредстве устанавливается связь ферганского басмачества с бухарским, возглавляемым известным турецким авантюристом Энвер-пашой. Этот последний, действуя от имени бежавшей из Бухары феодальной верхушки, выдавал себя, на правах родственника турецкого халифа (его зять),за его уполномоченного, пытался создать в Средней Азии «государство ислама» и установить протекторат турецкого халифа. Попытка эта окончилась крахом, и сам Энвер, теснимый красной конницей, вынужден был беспрерывно отступать, пока в одной из стычек, в 1922, не был убит.
1921—22 являются годами наибольшего подъема басмачества в Ср. Азии и развития его религиозно-демагогической агитации. К этому времени относятся попытки лидеров басмачества связаться — якобы на почве исламских интересов и защиты И. от притеснений в Узбекистане — с афганским эмиром Амманулой, с религиозными организациями других стран Востока, с остатками российской контрреволюции и с империалистами крупных капиталистических держав. Одновременно буржуазный националист Султан-Галиев, создавший в Татарии нелегальную организацию с целью противодействия мероприятиям партии по национальному вопросу, установил также связь с бухарско-туркестанским басмачеством и его лидером Валидовым. Панисламские идеи являлись мостом, объединяющим буржуазных националистов и контрреволюционеров различных советских республик с басмачеством и интервентами. Однако, коль скоро дехканские массы убедились, что Советская власть защищает трудящихся и борется «с эксплоататорами, никакая религиозная агитация не могла остановить распада басмачества. Уже в январе 1923 в центре басмачества, в Локае (Таджикистан), была прочно установлена Советская власть.
Здесь было проведено широкое совещание по борьбе с. басмачеством под лозунгом: «подвергается ли мусульманская религия гонениям со стороны Советской власти и является ли басмачество движением защитников Ислама».
Здесь и затем по всей Ср. Азии дехканство выносит резолюции и воззвания о том, что басмачество является врагом Советской власти и дехкан. Решительный поворот дехканства содействовал быстрой ликвидации гражданской войны и басмачества; вместе с этим он вызвал резкое изменение тактики мусульманского духовенства, которое, стремясь сохра*нить влияние ислама и свой авторитет, спешит выпустить воззвания, осуждающие басмачество и его лидеров и одновременно восхваляющие Советскую власть (воззвание духовенства Западной Бухары 1924; воззвание высшего мусульманского духовенства Ташкента от 1924 — «Обращение ко всем мусульманским народам Востока» — и др.). Таким образом мусульманское духовенство, которое в 1918—23 идеологически обосновывало религиозными лозунгами и теориями басмачество и совместно с контрреволюцией и империалистами при помощи религиозного террора вербовало басмаческие отряды, в 1924 резко меняет свою тактику, что далеко не означает отказа от борьбы под знаменем ислама за интересы эксплоатаорских классов.
В следующий после окончания гражданской войны и разгрома национально — буржуазных автономий период строительства советских национальных республик и областей ислам и его организации продолжали служить опорными пунктами контрреволюции. Эксплоататоры использовали И. для открытой агитации и вооруженной борьбы против мероприятий Советской власти (ликвидация феодальных элементов, земельно-водная реформа, раскрепощение
