которые сосредоточивали свое внимание на «высоких» темах военной и политической борьбы, коллизиях чувства и долга, К. утверждал культ чувства и сердечной привязанности.
В соответствии с этим он выдвигал на первый план бытовые, интимно-любовные темы, где само обращение к истории являлось только фоном для раскрытия личных переживаний героев на лоне сельской природы. Своих героев К. выбирал из среды провинциального мелкого дворянства и из круга «мирных поселян», противопоставляя их отрицательным образам знатных людей. В произведениях К. нашло свое выражение игнорирование социальных противоречий и стремление к классовому примирению на основе сердечной чувствительности «доброго» помещика и «мирных поселян».
Излюбленным жанром творчества К., в противовес классической торжественной оде, стала чувствительная повесть с морализующими тенденциями, в значительной степени связанная с идиллией и пасторалью. Особенно характерна в этом отношении его повесть «Бедная Лиза» (1792), завоевавшая широкую популярность и вызвавшая массу подражаний. С 1802 К. издает журнал «Вестник Европы». В нем были помещены повести К. этих лет «Рыцарь нашего времени» и «Марфа Посадница». — Карамзин много способствовал развитию нового литературного языка, до нек-рой степени близкого к живой, разговорной речи. К. при этом следовал принципу «приятности» в лексиконе, широко используя галлицизмы и избегая элементов «просторечия». Языковая реформа К., подхваченная впоследствии передовой писательской молодежью (входившей в литературное об-во «Арзамас»), вызвала резкие выступления в среде крайних консерваторов («Общество беседы любителей русского слова»). — Интерес к истории у К. обнаруживается очень рано. Уже в литературно-художественных произведениях конца 18 в. («Марфа Посадница», «Наталья — боярская дочь») К. использует исторический материал. В «Вестнике Европы» К. поместил и ряд исторических статей («Исторические воспоминания и замечания на пути к Троице», «Тайная канцелярия», «О московском мятеже в царствование Алексея Михайловича»). В 1803 (28/IX) Карамзин обратился с письмом к товарищу министра просвещения Муравьеву с просьбой предоставить ему возможность заняться исключительно работой над составлением русской истории. 31/X 1803 был издан указ о назначении К. историографом. В феврале 1804 К. расстался с «Вестником Европы» и исключительно сосредоточился на том, «что имеет отношение к истории». Первое издание его многотомной работы (11 полных томов и 12-й незаконченный том) под названием «История государства Российского» появилось в 1818, а с 1819 начало выходить 2-е издание.
«История государства Российского»"была переведена на французский язык (издана в 1818 в Париже), позднее на немецкий язык. — К занятиям историей К. подошел, как к делу большой политической важности. В предисловии к своей «Истории», написанном 7/XII 1815, — дата окончания всего труда, — К. писал: «История в некотором смысле есть священная книга народов, главное, необходимая; зерцало их бытия и деятельности; скрижал откровений и правил; завет предков к потомству; дополнение, изъяснение настоящего и пример будущего. Правители, законодатели действуют поуказаниям истории и смотрят на ее листы, как мореплаватели на чертежи морей».
Между политической деятельностью К. и его историческими работами существовала теснейшая связь. В своих чисто политических и литературных выступлениях, в «Записке о древней и новой России», отражавшей требования дворянства о разрыве Тильзитского мира, поданной Александру I Карамзиным в 1810, и в «Записке 17 октября», поданной ему же в 1819, К. использовал исторический материал для обоснования политической программы. «История государства Российского» доказывала необходимость самодержавия и крепостнич. порядков, обосновывала их сущность. Излагая времена Елены Глинской, К. писал: «Совет без госу’ даря есть, как тело без головы: кому управлять его движением, сравнивать и решать . мнения, обуздывать самолюбие лиц в пользу общую?».
В упомянутой ранее «Записке о древней и новой России» К. формулирует тот же взгляд на сущность самодержавия и на необходимость его в России. «Россия, — писал К. в «Записке», — основалась победами и единоначалием, гибла от разновластия, а спасалась мудрым самодержавием». Это был основной тезис, который обосновывался многотомной «Историей государства Российского» и политическими записками К.
В своей «Истории государства Российского» К. выступал непреклонным защитником неделимости России. К. был непримиримым воинствующим националистом. В «Записке 17 октября», написанной по поводу высказанных Александром I предположений о реформах в Польше, Карамзин писал: «Польша есть законное российское владение»... «Россия, государь, безмолвна перед Вами, но если бы восстановилась прежняя Польша (чего боже сохрани!) и произвела некогда историка достойного, искреннего, беспристрастного, то он, государь, осудил бы Ваше великодушие, как вредное для Вашего истинного отечества, доброй, сильной России».
К. посвятил десятки лет составлению «Истории государства Российского». Ему приходилось писать, не имея изданных источников. Его предшественники, историки 18 века, Татищев, Болтин, Щербатов и, наконец, Шлецер, накопили известное количество материала, приступили к выработке в лице Шлецера критических приемов изучения источников (Шлецер создал себе имя своей книгой «Нестор»), но все это были лишь первые шаги. В I томе «Истории» Карамзин много заимствовал от своих предшественников, в особенности от князя Щербатова и Шлецера. Но чем дальше углублялся К. в изучение исторических событий, тем предшественников становилось меньше, и К. приходилось проделывать огромную подготовительную работу, разыскивать новые документы, изучать неизданные и необследованные материалы. Это сказалось на характере труда Карамзина.
«История государства Российского» распадается на две части — текст «Истории» и примечания к тексту. Примечания эти немногим меньше текста. Сам К. еще в начале своей работы, дописывая III том, писал Муравьеву: «Примечания необходимые занимают много места: нельзя писать истории без доказательств». И К. давал в широкой степени доказательства своим историческим положениям.
Он нашел ряд новых, тогда еще неизвестных летописных сводов; например, он нашел Волын-
