промышленно-капиталистическими державами в К., обусловливали однобокое, уродливое развитие экономической жизни К.
Колониальные захваты и проникновение иностранного капитала в К. сопровождались чудовищным усилением нищеты и бедствий колониальных народов. Разрушение натурального хозяйства, «освобождение» производителя от всяких средств существования были результатами этоГо процесса. Уничтожая в Индии патриархальную сельскую общину, англичане создавали здесь уродливые формы землевладения (системы «земиндари» и «райотвари» — см. Индия, Исторический очерк), являвшиеся, по выражению Маркса, «карикатурой на английский лендлордизм» и «на французскую систему крестьянской собственности» (МарксиЭнгельс, Соч., т. IX, стр. 342—343). Франция в Алжирии поступала еще проще, лишая местные племена земель и передавая их французским колониальным компаниям на эксплоатацию при помощи тех же крестьян, подвергшихся обезземелению, обложению высокими налогами. В России в дореформенный период К. служили, гл. обр., ареной обогащения великорусского крепостникапомещика (расхищение земель, переселение сюда крепостных из центральных губерний и пр.), источником доходов царской казны, военщины и чиновников-сатрапов, полем деятельности хищного купеческого капитала, плацдармом военных авантюр.
Усиливая до крайности феодальный гнет и торгово-ростовщическую эксплоатацию колониального крестьянства, проявляя преступное пренебрежение к задачам поддержания системы искусственного орошения — этой основы восточного земледелия, англичане в Индии, а другие колонизаторы в прочих К. привели крестьянство к полному разорению и пауперизации.
Колониальная политика промышленного капитала стремилась сохранить К. как аграрно-сырьевые придатки метрополии и поэтому препятствовала всякому развитию туземной промышленности и техники. Таким образом, захват отсталых стран промышленно-капиталистическими государствами хотя и приводил к разрушению старых патриархальнофеодальных форм местной экономики, общественной организации и быта, однако не создавал необходимых условий для самостоятельного капитал истич. развития К. и зависимых стран.
Обнищавшие, обезземеленные колониальные крестьяне и разоренные вторжением дешевых промышленных товаров ремесленники оказывались в безысходном тупике, ибо в К. не развилась промышленность, способная поглотить огромные резервы свободной рабочей силы. Это обстоятельство, а также прогрессирующее истощение земли, вследствие отсталой техники земледелия и орошения, приводили к периодическим вспышкам неурожая и голодного мора в большей части К. В Индии с 1802 по 1879, по данным англ. парламентских книг, погибло от голода ок. 18 млн. человек.
На Яве голод и неурожаи стали постоянным явлением. Систематический голодный мор свирепствовал и в Китае и в других зависимых и колониальных странах.
И в России после крестьянской реформы 1861, в результате развития здесь капитализма, колониальная политика царизма также постепенно приобретала свойственные капитализму черты. Колониальные окраины во все возра 446
стающей степени использовались в качество продовольственных, а позднее и сырьевых баз (хлопок) для нарождавшейся русской машинной промышленности, в качестве рынков для продукции русских фабрик и заводов, наконец, для переселения крестьян из России. В примечании в III томе «Капитала», там, где Маркс противопоставлял английской торговле русскую, к-рая «оставляет незатронутой экономическую основу азиатского производства», Энгельс в 1894 указывал: «Это также начинает изменяться с тех пор, как Россия делает судорожные усилия, чтобы развить собственное капиталистическое производство, рассчитанное исключительно на внутренний и на пограничный азиатский рынок» (Маркс, Капитал, т. III, 8 изд., 1936, стр. 300).
Эксплоатация принимала здесь самые жестокие и реакционные формы. Почти во всех колониальных окраинах царской России практиковалась прямая экспроприация основного средства производства коренного населения — земли. В Башкирии, где сводились корабельные леса и «очищенные» от «диких» башкир поля превращались в «пшеничные фабрики», практика колонизаторов характеризовалась Лениным как «такой кусочек колониальной политики, который выдержит сравнение с какими угодно подвигами немцев в какой-нибудь Африке» (см. Ленин, Соч., т. III, стр. 194, Подстрочное примечание). В Казахстане за время колонизации было «сверстано» (т. е. отобрано> ок. 45 млн. га лучших пастбищ и лугов, и кочевники-казахи были выселены на худшие земли — в пески и полупустыни. В Зап. Сибири к тому времени, когда широкий колонизационный поток начал ее заливать, коренное население было уже истреблено, а в Вост. Сибири, особенно в Бурятии, переселенческие фонды образовались из отобранных земель местных кочевников, к-рые были обречены на голод.
На Кавказе, после его покорения, царское правительство заставило западные горские народы выселиться на равнину, в Кубань, с целью* раздробить их между русскими казачьими станицами. Десятки тысяч предпочли этому «переселению» эмиграцию в Турцию. Земли выселенных и эмигрировавших за границу горцев были розданы генералам, офицерам и казакам. В 1888 экспроприация была завершена отобранием горских лесов. Наряду с разорением крестьянства в завоеванных царизмом К. шел описанный В. И. Лениным процесс разрушения местного кустарного ремесла, вытеснявшегося привозными московскими фабрикатами. «Падало старинное производство оружия под конкуренцией привозных тульских и бельгийских изделий, падала кустарная выделка железа под конкуренцией привозного русского продукта, а равно и кустарная обработка меди, золота и серебра, глины, сала и соды, кож и т. д.; все эти продукты производились дешевле на русских фабриках, посылавших на Кавказ свои изделия» (Ленин, Соч., т. III, стр. 463). Разрушая традиционные «кустарные» промыслы, отрывая промышленность от земледелия, русский капитал вместе с тем всячески тормазил создание крупной обрабатывающей промышленности в К. В Закавказья и Туркестане города были больше административными, чем промышленными центрами. На пути самостоятельного экономического развития К. царизмом воздвигались'всяческие барьеры. Докапиталистические отношения консервировались
