лирика Л. богата размышлениями. Он говорит, что «вере теплой опыт хладный противоречит каждый миг», что «познание и творчество несовместимо с верой в бога». В стихотворении «Молитва» (1829) Л. пишет: «От страшной жажды песнопенья пускай, творец, освобожусь, тогда на тесный путь спасенья к тебе я снова обращусь».
Буржуазные историки литературы нередко представляли Лермонтова религиозным поэтом как автора «Ангела» (1831), «Молитвы» (1839), но Л. — автор пьесы «Испанцы» (1830) с ее • протестом против религиозного гнета, насилия и лицемерия церкви, Л. — автор сатиры «Пир Асмодея» (1831), в которой высмеян загробный мир с его чертями, живущими по образу и подобию царей земных и их придворных. В «Вадиме» (1832) и «Боярине Орше» (1835—36) в неприглядном свете показаны монахи. — Немецкий поэт Ф. Боденштедт, переводчик Л., лично его знавший, писал о нем: «Неопределенные, заоблачные сны, фантазии были ему совершенно чужды, куда ни обращал он глаза — к небу или к аду, он всегда отыскивал прежде твердую точку опоры на земле».
Порой бессильный перед действительностью, Л. уходил в мир «иной», сотворенный, как он говорил, воображением. Это противоречие в ранней поэзии Л. — неизбежный результат всех тех же общественных условий «ужасающего десятилетия». Но поэт не оставался в воздушных замках, созданных праздным вымыслом; он сам же их разрушал. Л. противопоставлял землю потустороннему миру — небу; то была юношески наивная форма осознания мучительного разлада между мрачной действительностью и благородными идеалами тех борцов и поэтов, чье благотворное влияние направило путь Лермонтова. В зрелой лирике нет противопоставления земли и неба, а в юношеской поэзии мы читаем: «Люблю мучения земли», «мне милей страдания земные», «Я не пленен небесной красотой, но я ищу земного упоенья». Демон говорит Тамаре: «Я позавидовал невольно неполной радости земной... В бескровном сердце луч надежды опять затеплила земля». Надмирность, воспаренность юношеской поэзии Лермонтова, часто встречающиеся образы ангелов, неба, звезд — это выражение смутных, идеальных стремлений, порывов, а не религиозного чувства. «В годину мрака и печали» Л. не искал спасения ни в боге, ни в мистике, ни в так называемом чистом искусстве. Вся его поэзия — «с небом гордая вражда».
Стихи «Смерть поэта» (1837) были подготовлены всем предшествующим творчеством Л. и были законченным выражением глубокой связи, к-рая существовала между создателем новой рус. литературы Пушкиным и его молодым учеником. Пригвождая к позорному столбу палачей свободы, гения, Л. продолжал лучшие традиции пушкинской поэзии. Стихотворение «Смерть поэта» имело такое же громадное общественное значение, как и гражданская политическая лирика Пушкина: «Вольность», «К Чаадаеву», «Деревня», «Кинжал». Л. берет пушкинский образ кинжала и насыщает его новым содержанием. Лермонтовский кинжал «на грозный бой точил черкес свободный». На сравнении с кинжалом построено стихотворение Л. «Поэт» — проповедь боевой гражданской поэзии, нужной «толпе» — народу. Так в лирике Л. возродились и развились политич. образы пушкинской поэзии, и слились воедино традиции Пушкина иРылеева. Стихотворение «Журналист, читатель и писатель», навеянное пушкинским «Разговором книгопродавца с поэтом», — это программа творчества, в которой требование служения общественному делу сочетается с требованием реализма. Для Л. поэт — народный трибун и неумолимый судья. Таким судьей Л. выступил в «Думе». Осознавая историческую трагедию своего поколения/ он не прощал его общественного бессилия и осудил тех, кто стоял в стороне от битвы. «Дума» близка «Философическому письму» Чаадаева. Белинский говорил, что стихотворение «Дума» писано кровью, и правильно отметил в нем черты саморазоблачения: «Кто из людей нового поколения не найдет в нем разгадки собственного уныния», — писал он.
Возвышаясь до самопознания, правильного понимания своего общественного положения, Лермонтов создал произведение большого исторического обобщения. От «Думы» тянутся нити к «Герою нашего времени». «Дума» и «Герой нашего времени» знаменовали новое восхождение в творческом пути Лермонтова. Осудив общественную двойственность и пассивность, обнажив порочность индивидуализма, Л. подошел к народу. В 1841 им написана «Родина», стихотворение, о котором Добролюбов говорил: «Лермонтов, умевший рано постичь недостатки современного общества, умел понять и то, что спасение этого ложного пути только в народе. Доказательством служит его удивительное стихотворение „Родина", в котором он становится решительно выше всех предрассудков патриотизма и понимает любовь к отечеству истинно, свято и разумно».
Темы лирики развиты Лермонтовым в его поэмах. Первые поэмы Лермонтова: «Черкесы», «Кавказский пленник», «Корсар» (1828), «Преступник», «Два брата», «Две невольницы»(1829—1830). Это — ученические упражнения Лермонтова по образцам Пушкина. «Олег» (1829) написан в стиле рылеевских «Дум». Следуя Княжнину, Пушкину и Рылееву, Лермонтов пишет поэму «Последний сын вольности» (1830), в которой воспевает легендарного героя Новгородской республики — Вадима. Как у Рылеева и Пушкина, Вадим выступает глашатаем народной свободы. Цикл поэм посвящен Кавказу.
Л. интересует жизнь страны, в которой кипит борьба за независимость. Его юному воображению горцы рисуются людьми сильной воли и пламенных страстей. Поэт разрабатывает тему мести, сплетающуюся с темой мятежа, и резкими, яркими чертами, хотя упрощенно, намечает образ цельной натуры, сильной личности. На этом концентрируется внимание молодого романтика («Калы», 1831; «Аул Бастунджи», 1831; «Хаджи — Абрек» 1834—35).
Величественные горные пейзажи описание грозы и бури гармонируют у Лермонтова с образами вольнолюбивых людей, о которых поэт говорит: «Им бог — свобода, их закон — война».
Лермонтов видел, «что позор цепей» нес царизм кавказским народам. В «Измаиле-бее» он дал ряд смелых по тому времени зарисовок царской войны: «Горят аулы, нет у них защиты... Как хищный зверь в смиренную обитель врывается штыками победитель; он убивает старцев и детей, невинных дев и юных матерей/ ласкает он кровавою рукой». Глубокое проникновение в психологию борющихся народов Кавказа создало «Беглеца» (1839) и «Мцыри» (1840). «Беглеца» Л. не случайно назвал горской легендой. Поэма отразила не-
