рабства, в котором прозябали доныне все угнетенные классы» (Ленин, Сочинения, т. XVI, стр. 353).
Маркс и Энгельс прошли определенные стадии в своем развитии. В первый период, т. е. в тот период, когда они, по выражению Ленина, становились только марксистами, большое влияние на них оказали Гегель и Фейербах.
«Маркс и Энгельс, — писал Ленин, — не раз указывали, что они в своем умственном развитии многим обязаны великим немецким философам и в частности Гегелю. „Без немецкой философии, — говорит Энгельс, — не было бы и научного социализма"» (Ленин, Соч., т. I, стр. 411, см. подстрочи, примеч.). Но «Маркс и Энгельс, удержав мысль Гегеля о вечном процессе развития, отбросили предвзятое идеалистическое воззрение; обратившись к жизни, они увидели, что не развитие духа объясняет развитие природы, а наоборот — дух следует объяснить из природы, материи» (Ленин, там же, стр. 411). Свои материалистические взгляды Маркс и Энгельс выработали под влиянием Фейербаха. Но, находясь под влиянием материалистической философии Фейербаха, Маркс и Энгельс вместе с тем видели и вскрывали ограниченность и метафизическую сущность ее. Они показали, что Фейербах, разрушая идеализм Гегеля, вместе с ним выбрасывал и его диалектику. Ни Маркс ни Энгельс никогда не были «правоверными гегельянцами» или «правоверными фейербахианцами». Точка зрения Плеханова в этом отношении является глубоко ошибочной, извращающей подлинный путь развития Маркса и Энгельса.
Плеханов (см.) рассек весь философский и политический путь развития Маркса и Энгельса на три «этапа», из к-рых первый, якобы, проходит под знаком абсолютного влияния Гегеля, второй — Фейербаха и только третий этап есть собственно марксистский (см. Плеханов, Соч., т. XVIII, стр. 332—333). С такого рода схематизмом связана неправильная точка зрения, пытающаяся представить философию марксизма как механический агрегат диалектики Гегеля и материализма Фейербаха. Подобные «теории» развивают ревизионисты из 2 — го Интернационала, а в СССР — меныневиствующие идеалисты — теоретические оруженосцы троцкистских бандитов и убийц.
В прямую противоположность таким «теориям» необходимо со всей силой подчеркнуть, что гениальность и величие Маркса и Энгельса состояли в том, что они создавали свое мировоззрение не путем механического сцепления идей, а критически преодолевали все накопленное наукой и философией прошлого, в частности философией Гегеля и Фейербаха.
Одной из необходимых предпосылок возможности диалектико-материалистического понимания действительности явились величайшие сдвиги в развитии естествознания в конце 18 и начале 19 вв.. До Маркса и Энгельса в философии и естествознании господствовал метафизический метод мышления и, в соответствии с ним, неисторический взгляд на природу и общество. Между тем уже в 40 — х гг. 19 в. развитие наук все более и более обнаруживало несостоятельность метафизического взгляда на мир. «Около этого самого времени, — писал Энгельс, — эмпирическое естествознание достигло такого подъема и добилось столь блестящих результатов, что не только стало возможным полное преодоление механической односторон 438
ности 18 столетия, но и само естествознание, благодаря доказательству существования в самой природе зависимостей и связей между различными областями исследования (механикой, физикой, химией, биологией и т. д.), превратилось из эмпирической науки в теоретическую, становясь, благодаря обобщению полученных результатов, системой материалистического познания природы» (Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 649, см. подстрочи, примеч.). Последовательно научные и диалектико-материалистич. выводы из нового этапа в развитии естествознания, к-рый необходимо приводил к изменению прежних форм М., сделали только Маркс и Энгельс. Они не только уничтожили антиисторический взгляд на природу, но, опираясь на естествознание, указали единственно-научный метод для развития самого естествознания. Имея в виду диалектический М., Энгельс писал: «Материалистическое мировоззрение в наше время, несомненно, более обосновано, чем в прошлом столетии» (там же, стр. 651, см. подстрочи, примеч.). Три эпохосозидающих открытия в естествознании нанесли серьезный удар метафизическому образу мышления и дали возможность установить взаимную связь явлений природы. Вопервых, открытие Р. Майером, Джоулем и Колдингом закона превращения энергии, благодаря которому стало ясным единство всех форм движения в природе и непрерывное превращение одной формы движения в другую; во-вторых, открытие Шванном и Шлейденом органической клетки показало единство всего органического мира и его развития; в-третьих, открытая Дарвином эволюционная теория, показавшая, что все организмы, не исключая^ человека, являются результатом длительного процесса развития. Благодаря этим трем великим открытиям «вся природа, — говорил Энгельс, — лежит перед нами как некоторая система связей и процессов, объясненная и понятая, по крайней мере в главных чертах» (Энгельс, там же). Однако подготовленная всем ходом прогресса научной мысли идея развития и взаимозависимости всех явлений природы и общества нашла свое наиболее глубокое выражение лишь в философии марксизма. «Великая основная мысль, — писал Энгельс, — что мир состоит не из готовых, законченных предметов, а представляет собою совокупность прочее с о в, в которой предметы, кажущиеся неизменными, равно как и мысленные их снимки в нашей голове, понятия, находятся в беспрерывном изменении: то возникают, то уничтожаются, — эта великая основная мысль со времени Гегеля до такой степени вошла в общее сознание, что едва ли кто-нибудь станет оспаривать ее в ее общем виде» (Энгельс, там же, стр. 664). Только Маркс и Энгельс спасли для науки сознательную диалектику и обогатили ею М. Но это означало не воскрешение гегелевской диалектики, а создание принципиально иной, по сравнению с ней, теории развития, именно материалистической диалектики.
Материалистическая диалектика является учением о развитии в его наиболее полном, глубоком и свободном от односторонности виде.
Диалектич. М. впервые проводит последовательную и всестороннюю точку зрения на развитие. Он установил историч. взгляд на мир как на процесс беспрерывного развития материи.
«Материя, — говорил Ленин, — есть философская категория для обозначения объективной ре-
