с мелкими заведениями. Это переплетение было ’характерно уже для самых первых шагов мануфактурного производства; во Флоренции уже в конце 13 в. около 30 тыс. чел. было занято в шерстяной и суконной промышленности, в Милане в 15 в. — 15 тыс. чел. в шелковой промышленности, причем только часть из них работала в крупных мастерских, подавляющая же масса — на дому.
Таким образом, М. «уничтожает городское ремесло и сельскую домашнюю промышленность в одной форме,... снова создает их в других формах и в других местах, потому что она до известной степени нуждается в них для обработки своего сырого материала. Она создает поэтому новый класс мелких земледельцев, для которых обработка земли является лишь побочной отраслью, а главное занятие — промышленный труд, изготовление продуктов, продаваемых — непосредственно или при посредстве купца — на мануфактуру» (Маркс, Капитал, т. I, 8 изд., 1936, стр. 643).
Капиталистический характер М. выражается прежде всего в превращении производителя в наемного рабочего, непосредственно подчиненного капиталу. Ленин обосновал необходимость отнесения кустарной промышленности к капиталистич. М. не только тем, что для нее характерно товарное производство вообще, но и тем, что рабочая сила самого производителя, несмотря на его кажущуюся «самостоятельность», уже превратилась в товар. «В мануфактуре... зависимость работника от капиталиста приобретает массу форм и оттенков, начиная от работы по найму в чужой мастерской, продолжая домашней работой на „хозяина44, кончая зависимостью по закупке сырья пли сбыту продукта... Но вся эта пестрота форм зависимости только прикрывает ту основную черту мануфактуры, что здесь уже раскол между представителями труда и капитала проявляется во всей силе» (Ленин, Соч., т. III, стр. 338). Однако совокупность мануфактурных рабочих еще не может быть названа пролетариатом в собственном смысле слова, рабочие мануфактурного периода носят название предпролетариата. Мануфактурные рабочие в значительной степени сохраняли и в России и в Зап. Европе связь с землей и видимость независимости от капитала: «самостоятельность» кустарей, по словам Ленина, является фиктивной, т. к. на самом деле «их работа не могла бы производиться, их продукт не имел бы даже иногда никакой потребительной стоимости вне связис другими детальными работами, с другими частичками продукта. А эту связь мог создать... только крупный капитал, господствующий (в той или иной форме) над массой детальных рабочих» (Ленин, там же, стр. 333). Рабочий класс формировался, следовательно, в мануфактурный период как в результате подчинения непосредственных производителей капиталу, так и в результате ликвидации разобщенности производителей, их связывания в единое целое на основе мануфактурного разделения труда. Формирование рабочего класса сопровождалось широкой волной рабочих «бунтов» и восстаний. Рабочие в период М. борются против вовлечения в капиталистич. производство женского и детского труда, удлинения рабочего дня, уменьшения заработной платы. История Англии 17—18 вв. полна примерами таких движений мануфактурного рабочего, завершившихся движением «раз 58
рушителей машин»; другие страны — Франция, Россия и пр. — также дают подобные примеры.
Осуществляя разделение труда между многими специальными рабочими, М. приводит к росту технической виртуозности каждого рабочего, но в такой узко ограниченной области деятельности, что «превращает рабочего в урода, искусственно культивируя в нем одну только специальную способность и подавляя весь остальной мир производительных задатков и дарований» (Маркс, Капитал, т. I, 8 изд., 1936, стр. 292). Калеча и уродуя рабочего, М. тем самым делает его своим «придатком», навеки прикованным к мастерской и, следовательно, к капиталисту. Мануфактура создала, кроме того, целую иерархическую систему среди рабочих, оканчивающуюся прослойкой необученных рабочих, также находящихся в полной зависимости от капитала. Рабочий при М. потерял свою организующую, творческую роль в трудовом процессе. «То, что теряют частичные рабочие, сосредоточивается в противовес им в капитале. Мануфактурное разделение труда приводит к тому, что духовные потенции материального процесса производства противостоят рабочим как чужая собственность и порабощающая их сила» (Маркс, там же, стр. 293). Таким образом, М. создала условия для окончательного отделения умственного труда от физического и сосредоточения всех функций руководства и управления производством в руках капиталиста и его агентов. Рост разделения труда внутри мастерской и специализация инструмента постепенно подготовили возможность замены рабочей силы машинами, первоначально для самых простых механических операций, а затем и для более сложных.
«Мануфактурный период, — говорит Маркс, — упрощает, улучшает и умножает рабочие инструменты путем приспособления их к исключительным обособленным функциям частичных рабочих. Тем самым он создает материальные предпосылки машины, которая представляет комбинацию многих простых инструментов» (Маркс, там же, стр. 275).
Мануфактурное разделение труда возникает на основе товарного производства и требует достигшего известной зрелости разделения труда в обществе. Мануфактурное разделение труда, овладевая какой-либо отраслью производства, способствовало разделению его на отдельные самостоятельные промыслы, углубляя и расширяя общественное разделение труда.
Однако, несмотря на связь и аналогию между общественным разделением труда и разделением труда внутри мастерской, оба эти типа разделения труда различны между собой по существу. Разделение труда в обществе принадлежит самым различным общественно-экономическим формациям, мануфактурное же разделение труда является совершенно специфическим созданием капиталистического способа производства. В системе общественного разделения труда отношения между независимыми производителями осуществляются куплей и продажей продуктов их труда, связь между частичными рабочими в М. устанавливается при помощи продажи их рабоиих сил одному и тому же капиталисту, употребляющему их как комбинированную рабочую силу. «В мануфактуре железный закон строго определенных пропорций и отношений распределяет рабочие массы между различными функциями; наоборот, прихотливая игра случая и произвола
