ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКАЯ ВОЙНА (1914—18)
Профсоюзы приняли деятельное участие во всех мероприятиях правительства во время империалистической войны по обороне, направляли рабочих на уборку урожая, предоставляли в распоряжение государства и муниципальных органов профсоюзные фонды. Лидеры Генеральной комиссии профсоюзов приняли активное участие в «Народном союзе защиты свободы и родины», в к-ром наравне с руководителями профсоюзов заседали представители промышленной буржуазии и военщины. Председатель Генеральной комиссии профсоюзов Легин приглашался на совещание высшими военными властями. По инициативе Лейпарта конференция Генеральной комиссии профсоюзов обратилась к предпринимателям с предложением о создании центральной комиссии по «гражданскому миру» (Burgfrieden). Предприниматели не замедлили воспользоваться провозглашением «гражданского мира», чтобы под прикрытием военных законов, несмотря на огромные прибыли, начать наступление на рабочий класс с целью снижения заработной платы, удлинения рабочего дня и пр. Одновременно Эберт, Шейдеман и другие социал-империалисты открыто разъезжали по фронту и воодушевляли солдат на борьбу до «победного конца». «Форвертс» провозгласил прекращение классовой борьбы во время войны и торжество «гражданского мира»: «Поведение парламентской социал-демократической фракции с начала войны является, — писал один из вождей германской консервативной партии Ганс Дельбрюк, — с точки зрения отечества, совершенно безукоризненным» («Прейссише Ярбюхер», 1915).
При участии председателя Генеральной комиссии профсоюзов Легина и Бауэра был в 1916 разработан закон о полной милитаризации рабочего класса, т. е. о превращении рабочих в рабов. В силу этого закона воинская повинность рабочих была усилена посредством закона «об отечественной вспомогательной службе» (об обязательной трудовой повинности). На этом основании рабочие от 17 до 60 лет, негодные для военной службы (т. е. больные’и калеки), привлекались к работам на нужды войны. Этот закон, присоединенный к приказу ген. — лейтенанта Франка (в ноябре 1915) о лишении рабочих свободы перехода из одного предприятия в другое, завершил перевод рабочих масс на каторжное положение.
«Закон о вспомогательной службе» требовал мобилизации мужчин и женщин наряду с военнообязанными для нужд обороны. Все рабочие, которые не входили в число военнообязанных, были непосредственно подчинены военному командованию. Существовавшие довоенные законы о свободе коалиции, о свободе перехода рабочего с одного предприятия на другое были по существу аннулированы.
«Прикрепление рабочих, — признавала герм. профсоюзная «Газета деревообделочников» от 25/Х11916пб поводу закона о трудовой повинности, — к определенным предприятиям означает для владельцев этих предприятий обеспечение их прибылей. Невыносимым было бы положение, при котором государственное предприятие создает для одной стороны обязанность работать, между тем как другая сторона будет иметь удовольствие сознавать, что государство заботится о пополнении ее капиталов».
Уже 4/VHI 1914 был издан закон, который фактически ликвидировал все законодательство по охране труда. Сверхурочный, ночной и вос 684
кресный труд производился без ограничений.
Рабочий день большинства женщин и подростков, не достигших 18 — летнего возраста, составлял в металлопромышленности, работавшей на военные нужды, не менее 12 часов, а зачастую и 17—18 часов в сутки, причем заработная плата была на 50 % снижена по сравнению с зарплатой рабочих-мужчин. — Рабочие большей частью работали в две смены, нередко не знали вовсе воскресного отдыха. Война резко ухудшила и без того тяжелое положение рабочего класса. Так, рурские горняки, получавшие накануне войны в день 5, 22 марки, в середине 1916 имели 5, 39 марки, а цены к тому времени выросли уже на 64%.
В то время как угольные бароны загребали чрезмерные сверхприбыли, дороговизна неуклонно росла, а заработная плата горнорабочих все больше и больше отставала от роста цен.
В докладной записке от 6/XI1915, поданной министру торговли правлениями четырех германских союзов горнорабочих: гиршдункерских, христианских, польских и свободных соц. — демократических, указывается, что номинальная зарплата горняков не достигла даже уровня осени 1913, между тем как цены на важнейшие продукты питания испытали за это время резкий подъем (в среднем на 64% и больше). «По нашим данным, — писал буржуазный профессор Гюттер, — зарплата только медленно, — спустя долгое время и в недостаточных размерах следует за удорожанием жизни». «Надо слышать потрясающие рассказы отцов семейств, — писала газета «Горный рабочий» 21/VIII 1917, — о том, что в копях рабочие получают ничтожный заработок, на который часто приходится содержать всю семью. Трудно изобразить весь ужас существования этих рабочих». Несмотря на все меры, к-рые профбюрократы принимали для удушения недовольства рабочих масс, даже в первые месяцы войны вспыхивали местами т. н. дикие стачки, т. е. неорганизованные стачки против воли профсоюзного руководства. Уже в августе и сентябре 1914 произошли небольшие стачки в различных угольных районах, гл. обр. в Силезии. Такие же забастовки происходили в разных угольных бассейнах и в течение 1915. Эти забастовки имели огромное значение, разоблачая перед рабочими лживую, предательскую политику вождей, политику «гражданского мира» с капиталистами, хищнически эксплоатировавшими рабочий класс. Массы стали все больше и больше оказывать сопротивление предательской политике профсоюзного руководства. Ряд серьезных конфликтов возник уже к концу 1914 в Берлинской металлической промышленности на почве удлинения рабочего дня и предъявленных рабочими требований повышения заработной платы. Генеральная комиссия зорко следила, чтобы не нарушался «гражданский мир», запрещая профсоюзам участие в демонстрациях. Протестующих часто с ведома и по указанию вождей профсоюзов отправляли на фронт. Организованный Генеральной комиссией Союз железнодорожников в сообщении от 24/X 1916 покорно указывал дирекции железных дорог в Бреславле, что «опасность стачки или поддержки таковой совершенно исключена». Следует отметить, что профсоюзами за 1915—18 было израсходовано на взаимопомощь — 58, 3 млн. марок, т. е. 43% всех расходов, на стачки же — 1, 3 млн. марок, т. е. 1%. Однако в обстановке затягивающейся войны и ухудшения положения трудящихся
