sitzia), по призыву которого 1.000' (позднее 2.000) вооруженных граждан должны были отстаивать существующий строй.
Таким образом это движение пополан носило также резко выраженный классовый характер; отвечая лишь интересам более широких кругов городской буржуазии, оно игнорировало жизненные нужды демократических кругов Ф. — Террористический режим 1293—94 рикошетом задевал ряд банкирских и предпринимательских домов Ф. (из 73 магнатских фамилий города 33 имели отношение к деловым кругам).
В результате последовало соглашение между «жирным народом» и близкой к нему группой грандов (1295), к-рое сводило на-нет все завоевания пополан. Ряд поправок обезвредил антидворянское содержание «установлений», их творец Джано делла Белла был вынужден бежать, а влияние гвельфской партии восстановлено в прежней силе. Обделенными оказались снова «тощий народ» и уцелевшие от разгрома остатки феодальной знати. Так определилась линия новых классовых боев, разыгравшихся во Ф. на грани 13 и 14 вв. под именем войны «белых» и «черных».
«Непримиримые» гранды, в состав которых вошли и представители феодальных родов, руководимые К. Донати (черные), с одной стороны, и правящая (с 1295) коалиция с банкирским домом Черки во главе (белые), с другой, — образовали два враждебных лагеря, расслоивших гвельфскую партию, а вслед за нею и население города. Демагогические попытки черных использовать недовольство низов и захватить власть не имели успеха, пока банкирскому Дому Спини (злейшему конкуренту Черки) не удалось перетянуть на их сторону папу и его орудие Карла Валуа (см.). Под двойной угрозой интервенции и папского отлучения, грозивших непоправимым материальным ущербом, «жирный народ» капитулировал (1301). Среди изгнанных белых фигурировал и Данте Алигьери (см.), будущий творец «Божественной комедии». — Победа черных изменила социальное лицо партии; в итоге перегруппировки общественных сил к черным примкнули буржуазные элементы, ранее тяготевшие к белым, а феодальное крыло партии с К. Донати в конце-концов оказалось выброшенным за борт (1308).
Торжество «жирного народа» имело свое глубокое основание в экономике Ф. В середине 13 в. Ф. вступает в полосу быстрого экономического подъема. Ранняя ликвидация крепостничества в связи с урбанизацией феодалов, сопровождавшие ее широкие выкупные операции и обезземеливание крестьянства, мобилизация земли и ее переход в руки горожан, пожиравшее остатки феодальных состояний ростовщичество, посредническая торговля с заальпийскими странами, участие в крестовых походах и наконец огромные барыши, извлеченные из финансирования войн между империей и папством, — все это содействовало росту капитала во Ф.
С 60 — х гг. 13 в. начинается триумфальное шествие ссудно-ростовщического капитала Ф. по странам Зап. Европы. В последней четверти века флорентийские банкиры оттесняют своих сиенских конкурентов от папской казны и становятся монопольными откупщиками и инкассаторами доходов курии (см.). В 1-й половине 14 века должниками Ф. являются крупнейшие государи Европы (одним Перуцци иБарди англ. король задолжал 1.365.000 золотых флоринов. Вследствие отказа короля выплатить долг фирмы эти разорились). Непрерывный приток свободных рабочих рук из контадо (см.) и подчинение ремесла открывали торговому капиталу Ф. возможность проникновения в производство. Расцветающая на пороге 14 века шерстяная пром-сть сообщает городу мировую славу (в 1338 200 мастерских шерстяного цеха ежегодно вырабатывали 70—80 тыс. шт. сукна стоимостью в 1.200.000 золотых флоринов). Английская и испанская шерсть, грубые фламандские ткани превращались в мастерских Калималы и Ланы в тонкие и ярко расцвеченные сукна — важнейший предмет флорентийского вывоза на Восток. — Стремительный рост пром-сти и торговли сопровождался переворотом в самом способе производства. Внутри старших цехов (прежде всего Ланы и Калималы) вырастали зачаточные формы капиталистического производства в виде «гетерогенной» (рассеянной) мануфактуры.
Именно к средневековым итал. республикам (Венеция, Генуя, Ф. и др.) относятся слова Маркса о том, что «первые зачатки капиталистического производства спорадически встречаются уже в 14 и 15 столетиях в отдельных городах по Средиземному морю» («Капитал», т. I, М., 1934, стр. 814). Экономическое преуспеяние Ф., к-рому способствовала и постепенная эмансипация от политических притязаний папства и империи (окончательно с 1328), влекло за собой быстрый прирост населения (45 тыс. в 1280, свыше 91 тыс. в 1339), агрессивную внешнюю политику (окружение Ареццо, покупка Лукки, войны с Пизой, Пистойей, Кортоной), интенсивное коммунальное строительство и наконец — яркий расцвет духовной культуры, превративший Ф. 13—14 вв. в один из главных очагов раннего итальянского Ренессанса (см. Возрождение).
Раннекапиталистический режим во Ф., как и повсюду, сопровождался беспощадной эксплоатацией, обрекавшей многочисленную армию вольнонаемных рабочих и кустарей (salariati, sottoposti, к-рых Виллари насчитывает до 30 тыс.) на абсолютное бесправие, нищету (во Ф. было до 17 тыс. нищих) и неимоверно тяжелые условия труда (ненормированный день, телесные наказания, кабальные штрафы, цеховая полиция и т. д.). Неизбежными становились новые социальные конфликты. Классовый эгоизм утопавших в роскоши и празднествах богачей будил в низах жгучую ненависть, которая нашла свое выражение в облечённой в религиозную оболочку коммунистической проповеди «фратичелли» (секта, боровшаяся против папы и светских феодальных владык).
Явные признаки углубления классовых противоречий (решительный отход плебейских масс от гвельфов, внутрицеховый антагонизм, активизация контадо), переплетенных с внешнеполитическими осложнениями (угроза интервенции со стороны Генриха VII — императора «Священной Римской империи», позднее — со стороны гибеллинских вождей Угуччоне делла Фаджола и Каструччо Кастракане) заставили флорентийскую буржуазию променять свои республиканские традиции на единоличную, хотя и номинальную синьорию (см. Италия, Исторический очерк, Средние века) Роберта Неаполитанского (1313 —
