сделали излишним применение Ц. Для периода обостренных классовый боев буржуазия избрала орудие бойкота печатания революционных рабочих изданий буржуазными типографиями.
Кроме того Ц. была заменена широким развитием старой судебноукарательной системы высоких денежных штрафов в силу законов о клевете и диффамации и применением архаических уголовных законов о мятеже и революционной агитации в войсках. Театральная предварительная Ц., установленная законом 1843, сохранилась в Англии в полной неприкосновенности, причем разрешение пьесы зависит по-прежнему от лорда хранителя печати.
Во время империалистской войны Ц. находилась в руках военного командования.
В США предварительная Ц. как институт, к-рый мог бы подорвать интересы могущественных журнально-газетных концернов («Ассошиэйтед пресс»,«Юнайтэд пресс», «Хэрст» и др.), не существует и заменена системой наложения взыскания в судебном порядке. Во всех других странах для подавления революционной рабочей печати господствующий класс имеет в своем распоряжении арсенал конституционных параграфов о военном и осадном положении, а также социал-фашистскую печать. Эти рычаги, применяемые весьма широко и часто (в Австрии, Бельгии, Чехословакии, Швейцарии, Голландии, Японии), дают буржуазии законное право громить революционную рабочую печать без помощи предварительной Ц. Г. Кирдецов.
Ц. в дореволюционной России была в руках царского правительства одним из могущественных средств борьбы со всеми прогрессивными направлениями мыслй и особенно с радикально-демократической и революционной литературой и публицистикой, а также с печатью угнетавшихся царизмом национальных меньшинств. История Ц. тесно связана с развитием классовой борьбы и революционного движения внутри страны. Вместе с тем нужно отметить, что цензурные репрессии особенно усиливались также в периоды обострения революционного движения в Европе.
Официальное установление Ц. относится ещё к первой четверти 18 в. В 1720 и 1721 вышли первые указы о подчинении книг церковного содержания предварительной Ц. духовной коллегии. Позднее высшее руководство Ц. находилось в руках Академии наук. Впрочем серьезное практическое значение приобрела Ц. лишь с возникновением в 1771 в Петербурге перрой «вольной» типографии, к-рая с 1776 получила право печатать русские книги. Это совпало с показным «либерализмом» Екатерины II, к-рый, как известно, не помешал ей жестоко преследовать А. Н. Радищева, Н. И. Новикова (см.) и др. именно за неугодные правительству высказывания в печати. В последние годы ее царствования разрешение печатать книги давали «управы благочиния», а в 1796 под влиянием испуга, вызванного Французской революцией, был отменен указ о вольных типографиях и учреждены особые цензурные комиссии в ряде городов (Петербург, Москва, Рига, Одесса), а также при таможне. Наконец в 1800 при Павле был совершенно запрещен привоз иностранных книг и все провинциальные цензурные комиссии подчинены Петербургу. В 1801 было восстановлено право печатать книги в вольных типографиях, но с требованием указания в книге о разрешении» цензуры. Общее наблюдение за деятельностью цензурных комиссий поруча 464
лось губернаторам, а во главе их ставились директора народных училищ. Научные и учебные заведения (академии, университеты) по указу 1802 имели свою внутреннюю Ц. для выпускаемых ими книг. В 1804 был издан первый цензурный устав и учреждены цензурные комитеты, к-рые подчинены были министерству народного просвещения, университетам и т. п.
В 1810 Ц. была передана в министерство полиции, а в 1819 — в министерство внутренних дел. В 1811 снова было отменено право частных лиц основывать типографии. Эти непрерывные колебания правительства в отношении цензуры являлись отражением общей двойственной, лицемерной политики Александра I, но не меняли основного направления Ц. как орудия борьбы против либерализма, против проникновения идей Французской революции и как орудия охраны самодержавия, крепостного права и привилегий дворянства. Отношение к Ц: времен Александра I со стороны тогдашней передовой дворянской интеллигенции, проникнутой либеральными стремлениями, нашло свое отражение в двух «Посланиях к цензору» и в ряде эпиграмм — А. С. Пушкина, к-рый сам не только страдал от Ц., но и был отправлен в ссылку за свою литературную деятельность.
Но еще гораздо более свирепой стала Ц. после восстания декабристов (см.). Страх правительства помещиков-крепостников получил в частности свое отражение в Цензурном уставе 1826, одним из авторов к-рого был известный реакционер, министр народного просвещения А. С. Шишков. Этот устав почти совершенно уничтожал возможность существования какой бы то ни было печати кроме официальной.
В 1828, когда непосредственный испуг несколько прошел, этот устав был переиздан в смягченном виде, причем Ц. опять была подчинена министерству народного просвещения, которое при Николае I само превратилось в орган полицейского воздействия на общество. Впрочем решающим фактором в области тщательного наблюдения над произведениями печати, в том числе и пропущенными Ц., сделалось в эту эпоху знаменитое «Третье отделение» (см.), которое в лице Бенкендорфа (см.) непосредственно и даже при участии самого царя подвергало в частности предварительной цензуре произведения Пушкина. Эта роль Третьего отделения в деле надзора за печатью осталась прочным элементом российской самодержавной политики и на несколько десятилетий пережила Николая. Но если впоследствии эта роль была негласной и неофициальной, то в уставе 1828 она получила и юридическое оформление, а именно — в состав учрежденного Главного цензурного комитета входил наряду с президентами Академий наук и художеств, с товарищем министра народного просвещения, с попечителем петербургского учебного округа и представителями других ведомств также и управляющий Третьим отделением.
Одновременно с общей Ц. существовал и ряд местных цензурных учреждений, а также и специальные виды Ц., как медицинская, военная, театральная и т. п., не говоря уже о Ц. духовной, к-рой были подчинены не только работы специально богословского и вообще церковного характера, но и все книги, статьи и отдельные главы общефилософского, а также морального и т. п. содержания, причем эту свою роль духовная Ц. сохраняла в течение многих десятилетий. В этих чисто полицейских
