и обороне поста. Служба Ч. весьма ответственна. Ч. подчиняется только начальнику караула, его помощнику и своему разводящему. ЧасовойЧасовойЧасовой обязан охранять свой пост, не отвлекаясь ничем от непрерывного наблюдения, не оставляя поста до смены или снятия; Ч. должен не выпускать из рук оружия, имея его в положении для быстрого применения. Ч. на посту воспрещается курить, есть, пить, петь, принимать какие-либо предметы и т. п. В сторожевом охранении красноармеец выполняет обязанности Ч. в составе стрелкового отделения (полевого караула). Если место расположения полевого караула находится далее 50 шагов от Ч. (а также ночью в туман), то в помощь Ч. назначается подчасок. Место для расположения Ч. в полевом карауле выбирается с таким расчетом, чтобы Ч. мог хорошо видеть впереди лежащую местность, а сам мог быть замаскированным.
Лит.: Устав караульной службы РККА, М., 1931 (см. § 103—09); Боевой устав пехоты РККА, ч. 2, М., 1932 (см. § 706—13).
ЧАСОВЩИК, название нескольких видов жуков, принадлежащих к роду точильщиков (Anobium) из сем. притворяшек. Мелкие жучки с цилиндрическим телом и опущенной вниз головой, капюшонообразно прикрытой сверху спинкой переднегруди. Личинки и жуки живут в сухой древесине построек и мебели; взрослые жуки весною и в начале лета производят ударами головы о стенки ходов звуки, напоминающие тиканье карманных часов и служащие вероятно для взаимного нахождения полов. Подробнее см. Точильщики.
ЧАСОСЛОВ, культовая книга в греческой и русской церкви, сборник ежедневных богослужений. Различаются «великий» и «малый» Ч., второй — сокращение первого. Авторы Ч. — византийские монахи 6—9 вв. (Федор Студит и др.), стремившиеся приблизить быт общества к монастырскому быту и занять молитвами значительную часть каждого дня (не менее 4 часов), что встречало в византийском теократическом обществе, особенно в его высших классах, полную поддержку.
ЧАСТИ РЕЧИ, грамматический термин, обозначающий классы слов; принципы классификации Ч. р. менялись в общем процессе развития языковедения (см.) и не могут быть определены безотносительно к смене лингвистических: учений.
Учение о Ч. р. возникает в философских системах античной Греции в плане решения вопроса о соотношении языка, мышления и бытия; на основании семантических и морфологических признаков выделяются категории слов как аналог категорий логических; эти категории как конструктивные элементы речи и получают название Ч. р. Частей речи выделяется первоначально три: имя, глагол, связующая частица; эта аристотелевская классификация сохраняется у арабских грамматиков. Позднее — у александрийских грамматиков (Дионисий Фракийский) — выделяется восемь Ч. р.: имя, местоимение, глагол, наречие, причастие, союз, предлог, член. В трудах александрийских грамматиков (Аполлоний Александрийский) под углом зрения синтактической роли Ч. р., их места в связной речи, проводится классификация их на знаменательные (имя, глагол, местоимение, наречие) и служебные (союз, предлог, член).
Эта классификация Ч. р. усваивается без затруднений латинскими грамматиками, заменяющими отсутствующий в латинском языке член другой Ч. р. — междометием. Через них она переходит в грамматические системы средних веков и нового времени, лишь обогащаясь двумя дополнительными Ч. р. — прилагательным и числительным. Кроме того многие грамматики нового времени вносят причастие в систему глагола, не выделяя его в самостоятельную Ч. р. Вплоть до середины 19 в. (а в области изучения конкретных языков и поныне) грамматические системы оперируют учением о Ч. р. как основополагающей грамматической аксиомой. Учение о Ч. р. становится основой для попыток построения так наз. универсальной грамматики 17—18 вв., утверждающей тождество традиционных Ч. р. с категориями мышления и бытия. Рост исторической концепции языка сказывается в этот период в многочисленных попытках установить генезис и последовательность развития различных частей речи, а также генезис их отличительных морфологических признаков. Этим спорам и исканиям, продолжающимся даже у старших компаративистов, полагает предел лишь выступление младограмматиков, хотя они продолжаются в смежных с лингвистикой дисциплинах (напр. в психологии речи) и значительно позднее.
Критический пересмотр учения о Ч. р. начинается во второй половине 19 в. в связи с достижениями исторического языкознания, вскрывшего текучесть грамматических категорий, а также в связи с развитием изучения языков, глубоко отличных по своему строю от тех, на материале которых было создано учение о частях речи (на вторую половину 19 и на начало 20 вв. падает развертывание африканистики, американистики, изучения языков Океании и т. п.).
Первыми с критикой учения о Ч. р. выступают представители психологизма в языковедении. Одно из самых важных — выступление Штейнталя с его программной работой «Grammatik, Logik und Psychologie». Пересмотр намечается как в плане отрицания соотнесенности категорий грамматических категориям логическим, так и в плане отыскания собственно грамматического (не семантического) основания для классификации Ч. р. Отсюда — выдвинутый позднейшими психологистами (Дельбрюком, в русской грамматике Потебней) принцип деления Ч. р. по роли слова в предложении, принцип, на материалах русского языка разработанный в грамматических системах Потебни и Шахматова и их школ. Усиление формализма на последних этапах развития компаративизма находит свое отражение как в попытках положить в основу деления Ч. р. их морфологические признаки (школа Риса и отчасти школа Фортунатова), так и в попытках полностью отказаться от учения о Ч. р., заменив его описанием наличествующих в языке способов грамматического выражения словопроизводственных (деривационных) и словосвязующих (релационных) значений, идя или от выражения к его функции (де-Соссюр) или от значения к его выражению (Сепир, Норен). Однако даже крайние формалисты принуждены признать невозможность и нецелесообразность отказа от выделения в языке основных семантико-грамматических категорий — Ч. р. Из провала же учения о Ч. р. морфологического формализма и из невозможности выявить динамику языка на базе учения о Ч. р. синтагматистов следует необходимость признания этих категорий семантико-грамматическими, т. е. признания их соотнесенности с категориями мышления и бытия. Именно в этом плане и должен пойти критический пересмотр учения о Ч. р. Особенное значение приобретает в этом плане изучение генезиса и исторического развития отдельных грамматических категорий и Ч. р. в языках различных стадий. О положениях, выдвинутых здесь яфетической теорией, см. Язык, Яфетические языки. Значение отдельных Ч. р. см. в ст. о соответствующих словах.
Лит.: Исчерпывающую библиографию до 1928 см. Нjelmslev L., Principes de grammaire générale, Kobenhavn, 1928., см. также в ст. Грамматика.
ЧАСТИКОВАЯ РЫБА, «частик», промысловое название группы рыб, объединяющей в рыбопромышленном отношении следующие породы: судак, берш, лещ, сазан, жерех, густера, тарань, сона, белоглазка, язь, чехонь, шемая, рыбец, щука. Само название основывается на том, что рыбы этой группы имеют частую чешую, а сети, применяемые для лова их, имеют частую ячею. Частиковая рыба подразделяется на крупную и мелкую, крупный и мелкий «частик», причем к мелкому частику относятся малоценные породы рыб, как-то: густера, тарань, сона.
Ч. р. в своей главной массе вылавливается неводами, сетями, вентерями. Улов Ч. р. по СССР в 1931 составил: по крупному частику — 3.551 тыс. ц, или 24,6% к общему улову всех пород, по мелкому частику — 1.818 тыс. ц, или 11,9% к общему улову. Обработка Ч. р. производится через холодильники и заморозки и реализуется она в свежемороженом виде,
