Очень близки к рус. Ч. немецкие четырехстишные «шнадерхюпфли»; соответствие имеется с испанским «солеарес» и «копуляс», с японскими «тайками», с китайскими песенками «ши-кинг», с малайскими «пантухами» и т. д. С конца 19 века, особенно же в эпоху империалистской войны и революции, жанр Ч. проник в фольклор Украины, Белоруссии, народов Кавказа, Поволжья, Средней Азии и Сибири, сплетаясь там с близкими по форме «традиционными песенными жанрами» (напр. «застольными», «гостевыми» и песенками финских и тюркских народов Поволжья).
Первоначально Ч. обычно строилась на принципе параллелизма: первые две строки заключали в себе тот или другой образ из мира природы, а другие две строки — применение этого образа к психологическому состоянию, из личной или общественной жизни:
Вы не все, цветочки, вяньте,
Хоть ты, травка, зеленей.
Вы не все меня ругайте,
Хоть ты, милый, пожалей.
На рябинушке сидела,
Не могла накушаться,
Про коммуну говорили,
Не могла наслушаться.
С дальнейшим распространением Ч. как популярного жанра форма параллелизма начинает вытесняться единым четырехстишным суждением. Это особенно характерно для Ч. на темы общественной жизни:
Коммуниста полюбить,
Надо переме́ниться,—
Крест, цепочку не носить,
Богу не молиться.
Содержание частушек очень разнообразно. Наибольшее количество создано на темы личного любовного чувства (любовь, разлука, свидание и т. п.), семейно-бытовые и темы общественно-политические. После Октября и особенно в эпоху империалистской войны значительно возрастает политическая Ч. Эпоха восстановления х-ва, эпоха реконструкции, колхозное строительство, классовая борьба нашли в Ч. яркое отображение. Частушка является острым оружием классовой борьбы. Ч. была использована (анонимность Ч. облегчает эту возможность) и классовым врагом, в борьбе с социалистическим строительством, особенно с колхозами. Советская частушка играет значительную роль в качестве агитационного средства в борьбе за социализм.
Частушки о буржуазных министрах, о вредителях, кулаках, указывающие на конкретные факты, получили широкое распространение на заводах и в колхозах. Ранее в частушках почти никак не отражалась общественная жизнь; теперь индивидуальные переживания часто тесно связываются с проводимой партией политикой в городе и деревне (см. любовные частушки о рвачах, летунах и т. д.) например:
Не ходи ты, милый, жать,
Не рви рожь по колосу;
Не пойду с тобой гулять,
Ты лишенный голосу.
Распространение одних Ч. очень велико, другие же имеют узко местное значение и не выходят за пределы одной деревни или фабрики.
В самое последнее время частушечное творчество несколько пошло на убыль, однако удельный вес его в устном творчестве масс еще очень велик.
Музыкальная сторона современной Ч. представляет несложную, лаконическую, четко сформулированную мелодию, которая является стандартной основой для бесчисленных литературных импровизаций. Наиболее распространены два типа этих мелодий, соответствующие двум типам литературного оформления текста: 1) мелодия, рассчитанная на четверостишие,— собственно Ч., 2) рассчитанная на двустишие (специально любовная Ч., так наз. «страдания»), распространенная преимущественно в ЦЧО и Поволжьи. Мелодия Ч. обычно возникает как результат индивидуальной творческой импровизации и затем становится объектом массового художественного потребления. Пределы распространения мелодий Ч. очень различны. Имеется несколько напевов, распространенных повсеместно. Наряду с ними существуют напевы узко местного значения. Содержание напева Ч. обычно связано с определенной идеей, объединяющей целый комплекс литературных образов, преобладающий (в смысле распространенности) в определенной социальной среде. При вытеснении этого комплекса новым в результате определенных идеологических сдвигов образуется несоответствие между содержанием напева и преобладающим в частушках комплексом литературных образов. В результате — старый напев отмирает, заменяясь новым, возникшим также в процессе импровизации.
Вопрос о происхождении мелодии Ч. так же, как и вопрос о происхождении частушек, вообще пока не выяснен. Наиболее вероятно предположение Д. Зеленина (см. Zelenin D., Das heutige russische Schnaderhüpfel Zeitschrift für slawische Philologie, 1925), что Ч. представляет трансформацию припевов плясовых песен, восходящих к древним ритуальным плясам. Это предположение подтверждается тем фактом, что аналогичные явления (т. е. короткие, литературные импровизации на быстрые типовые напевы-формулы) встречаются в музыке народов СССР, сохраняющих значительные пережитки докапиталистических формаций (монголы, узбеки и др.). В современном своем виде мелодический тип Ч. формируется в период промышленно-капиталистического развития, когда Ч. прочно связывается с инструментальным сопровождением (гармонь), приобретая в силу этого специфические музыкальные особенности (элементы гармонической функциональности в мелодии). В этом виде (т. е. одноголосная мелодия в гармоническом сопровождении) Ч. распространена гл. обр. в рабочей среде. В крестьянской среде одновременно с этим типом существует хоровое многоголосное исполнение Ч., меняющееся в зависимости от местного стиля многоголосия (иногда подголоски, иногда гармоническое вторение). Факт происхождения Ч. от крестьянской песни (а не самозарождение ее на фабрике) подтверждается и тем, что в районах, где наиболее сохранились пережиточные типы музыкального фольклора, темп исполнения Ч. значительно медленнее обычного и самый напев близок к напевам медленных обрядовых танцев. Отсюда — термин «протяжная Ч.», распространенный среди крестьян некоторых районов. Особенно часто медленные темпы встречаются в напевах «страданий».
В период империалистской войны и еще более в послереволюционный период возникает и приобретает огромное распространение (в дополнение к существовавшим ранее т. н. «псевдоэтнографическим» жанрам) эстрадная Ч., в к-рой главным образом культивируются мелодии, распространенные в мелкобуржуазных слоях города.
Лит.: Сборники Ч.: Сборник великорусских частушек (под ред. Е. Н. Елеонской), М., 1914 [дана библиография]; Симаков В. И., Сборник деревенских частушек, Ярославль, 1913; Соколов Б. и Ю., Сказки и песни Белозерского края, М., 1915; Захаров-Мэнский Н. Н., Деревенские ихахошки (Частушки)…, изд. «Огонек», М., 1928; Розенфельд Б. Л., К вопросу о происхождении и формировании современных частушек, «Художественный фольклор», Москва, 1929, вып. 4—5; Туфанов, Ритмика и метрика частушек, «Красный журнал для всех», Петроград, 1923, № 7—8; Соболев П. М., К вопросу о ритмико-мелодической структуре частушек, «Художественный фольклор», Москва, 1927, выпуск 2—3.
