ЧЕРНЫШЕВСКИЙидеологам мелкобуржуазного социализма — социалистам-утопистам, одним из последних (по времени) представителей которых и был Ч.
Маркс на место личного и абстрактно общественного интереса французских материалистов и социалистов-утопистов поставил классовый интерес и дал исчерпывающее историко-материалистическое истолкование морали. Ч. до этого не смог подняться. В. Асмус, Я. Голенченко.
1! 1. Ч. — экономист.
Ч. был глубоким знатоком экономической теории и ее развития. Он не только знал глав нейших ее представителей на Западе и в России и не только был знаком с основными течениями социалистической мысли, но сумел критически оценить и тех и других и сделал несомненные шаги вперед в направлении к научному социализму. Однако несмотря на это Ч. остался в основном на позициях утопического социализма.
«Он был замечательно глубоким критиком капитализма несмотря на свой утопический социализм», — пишет о нем Ленин (Соч., т. XVII, стр. 342). Экономические взгляды Ч. складывались на путях изучения и преодоления им буржуазной политической экономии и философии и критического освоения социалистических идей. В этом смысле его путь был тем жё цутем, по к-рому шел и Маркс. Но в то время как Маркс поднял социалистическую критику капиталистического общества на ступень научного социализма, оперируюшего в анализе общественных явлений методом диалектического материализма, и создал политическую экономию пролетариата, Ч. остался просветителемфейербахианцем, не сумевшим расквитаться с идеалистическим пониманием общественного развития, утопическим социалистом, «мечтающим... о переходе к социализму через старую полуфеодальную крестьянскую общину» (Леfl и н, Соч., т. XV, стр. 144).
Утопический характер воззрений Ч. выявился уже на его отношении к русской общине. Ч. рассчитывал на возможность некапиталистического пути развития на основе сохранения, укрепления и развития общинной формы землевладения. Правда, Ч. отнюдь не идеализировал той конкретной крепостной общины, которая была налицо в его время; еще менее можно его упрекать в идеализации общины прежнего времени. Ч. был несомненно далек от славянофильской идеализации общины. «Нечего нам считать общинное владение особенною прирожденною чертою нашей национальности, а надобно смотреть на него как на общечеловеческую принадлежность известного периода в жизни каждого народа. Сохранением этого остатка первобытной древности гордиться нам тоже нечего, как вообще никому не следует гордиться какою бы то ни было стариною, потому что сохранение старины свидетельствует только о медленности и вялости исторического развития» («Критика философских предубеждений против общинного владения», Полн. собр. Соч., т. IV, стр. 308).
Но все же Ч. думал, что раскрепощенная, освобожденная от пережитков «азиатства», т. е. от административно-фискального гнета, предоставленная своему собственному развитию община может послужить ступенью к социализму и охранить от «язвы пролетариатства». Ч. в ряде статей обосновывает возможность непосредственного перехода от существующей об 382
щины к социалистическим формам производства. Правда, осуществление социалистического общества Ч. предполагал не ранее, чем через 100—150 лет, но сохранение общинного землевладения понималось им как условие, обеспечивающее более безболезненный переход к общественному производству, основанному на коллективном владении и труде. Община рисовалась ему учреждением, поддерживающим и воспитывающим в народе дух ассоциации, необходимый для организаторов социалистического общества.
«Экономическая история движется к развитию принципа товарищества»(Поли. собр. соч., т. VII, стр. 539). Развитие социалистическогодвижения на Западе идет в направлении к коллективистическим формам производства, но там социализм рассматривается как утопия; психология частной собственности создает там огромное препятствие для усвоения социалистических идей.
Но «то, что представляется утопией в одной стране, существует в другой, как факт». Ч. настаивал на том, что так как «мы видим печальные последствия разрушения общины на Западе, то мы должны сохранить общину в России». Ч4 оспаривал тот взгляд ученых, по которому. общинное. землевладение свойственнотолько варварскому дикому состоянию народа.
Он аргументировал учением Гегеля о триаде, по» к-рой третья конечная фаза в развитии всякого» данного явления по своей форме похожа на первую. Ч. аргументировал необходимость общинного владения землей его большей рациональностью, соответствием требованиям экономической теории. «Общинное владение представляется нужным не только для благосостояния, земледельческого класса, но и для успехов; самого земледелия: оно оказывается единственным разумным и полным средством соединить выгоду земледельца с улучшением земли и методы производства с добросовестным исполнением работы» (Поли. собр. соч., т. IV, стр. 322).
Свойственный утопическому социализму рационализм выявляется в этом рассуждении в. полной мере.
< Однако Ч. сугубо подчеркивал условность, своей защиты общинного, землевладения. Общинное землевладение «получает смысл толькотогда, когда уже даны другие низшие гарантии благосостояния, нужные для доставления его действию простора. Такими гарантиями должны считаться два условия. Во-первых, принадлежность ренты тем самым лицам, которые участвуют в общинном владении. Но этого, еще мало. Надобно также заметить, что рента, только тогда серьезно заслуживает своего имени, когда лицо, ее получающее, не обременено кредитными обязательствами, вытекающими иа. самого ее получения» (Поли. собр. соч., т. IV,, стр. 306).
Ч. не подчёркивал вначале этого условного, характера своей защиты общины. Это даваловозможность смешивать его с реакционерами, защищавшими крепостную общину, и это заставило его говорить в статье «О философских предубеждениях» о стыде и раскаянии в этой своей безусловной защите ее.
Необходимо тут же подчеркнуть, что Ч., защищая принцип общинного землевладения, отнюдь не исключал и даже, наоборот, подчеркивал возможность сочетания его с развитием производительных сил, с развцрием техники. Ч.. ставил развитие сельского хозяйства в России.
