но в то же время, в разрез с утилитаризмом и релятивизмом Сократа, стремится определить безотносительную природу прекрасного. По Платону, прекрасное это сущность, идея или вид («эйдос»), а как идея оно — истинно сущее, вечное, неизменное. Путь к усмотрению прекрасного начинается с чувственных впечатлений. Вещи чувственного мира суть лишь искаженные подобия сверхчувственных идей. Однако, созерцая прекрасные вещи, тела, лица, философ может возвышаться от чувственного впечатления красоты к усмотрению ее первообраза в мире сверхчувственном. Это возвышение есть путь Эроса, или любви, к-рая ведет философа от прекрасных вещей к прекрасным делам, от прекрасных дел к прекрасным наукам и наконец от прекрасных наук к высшей науке — к знанию о прекрасном как о таковом. На этом учении о сверхчувственном источнике прекрасного построено учение Платона об искусстве.
Социальная критика искусства у Платона строится на основе его философского идеализма, а также идеи аристократической общины-коммуны, покоящейся на базисе рабского труда. Так как предметы чувственного мира, воспроизводимые в искусстве, сами суть только несовершенные копии сверхчувственных идей, то искусство как подражание подражанию лживо и не имеет никакого серьезного значения. С другой стороны, однако поразительное действие художественных произведений, присущая им сила впечатления делают искусство крайне опасным источником заблуждений, размагничивающих доблести мужества, сдержанности и благоразумия. Таково напр. изобразительное искусство, связанное к тому же с физическим трудом, презираемым в патрициански-рабовладельческих кругах древнего общества. Поэтому только небольшая часть произведений искусства допускается Платоном в его аристократически-рабовладельческое государство, причем произведения эти сохраняются лишь как подсобный и подчиненный элемент воспитания.
Проблемы эстетики занимают видное место у Аристотеля (384—322; см.). Уже при разработке учения об основных категориях бытия — материи, формы, причины и цели — Аристотель исходил из наблюдений над целесообразным процессом формирования вещей в художественной практике. На этой философской основе Аристотель строит свое специальное учение об искусстве. По Аристотелю, искусство есть деятельность подражания, к-рое воспроизводит предметы и явления не в случайной наличности их фактического содержания, но под категорией возможности, т. е. такими, какими они могли бы быть по своим существенным свойствам и качествам. Подражательное воспроизведение предметов в произведениях искусства вызывает в людях особое чувство удовольствия, обусловленное узнаванием изображенных художником явлений. Основа эстетического удовольствия познавательная и интеллектуальная. Исследуя различные роды поэтического искусства, Аристотель стремился установить правила, по к-рым должны создаваться подлинно художественные произведения. Нормы прекрасного выводятся Аристотелем из анализа художественного восприятия и характеризуются по формальным признакам. Величина, пропорции, расчленение, композиция произведения должны быть таковы, чтобы произведение это могло быть освоено как органическое целое в акте восприятия. Поэтому главные свойства прекрасного — порядок, симметрия, определенные размеры. Исследуя социальную и воспитательную функцию искусства, Аристотель исходит из представлений зажиточных классов рабовладельческой Греции эпохи македонской экспансии: искусство не должно быть вводимо в систему воспитания как цель, имеющая в виду профессиональное мастерство, т. к. профессиональный труд недостоин «свободнорожденного» человека. Однако в известной мере обучение искусству необходимо, т. к. такое обучение развивает навыки критической оценки художественных произведений, необходимые в виду огромного действия, производимого ими на человеческую психику и поведение. Уже в изобразительных искусствах (живопись, скульптура), к-рым доступно воспроизведение не самих этических свойств, но лишь их внешних, видимых обнаружений, заключена возможность выражений этического характера; в искусствах, пользующихся, как напр. музыка, ритмом и мелодией, степень приближения к действительному отображению гнева, кротости, мужества и всех остальных этических качеств значительно выше. Наконец основу действия трагического искусства составляет очищение от страстей, достигаемое посредством чувств сострадания и страха, к-рое вызывает в нас трагическое действие.
Э. римской древности стояла на более низком уровне теоретич. развития. Она сводилась гл. обр. к практическим рецептам художественной деятельности, как у Цицерона, теория к-рого представляла собой смесь скептицизма и платонизма, у Горация, в стихотворной форме пересказавшего с небольшими дополнениями «Поэтику» Аристотеля. Позднеримская эпоха ввела в обиход новую эстетическую категорию — возвышенного (псевдо-Лонгин, 1 в. до хр. э.). В 3 в. хр. э. греко-римский философ Плотин (см.) разрабатывает на основе учения Платона систему философии, насквозь проникнутую эстетическими тенденциями. Историческим базисом для учения Плотина является процесс разложения рабовладельческой формации, сознание у господствующих классов невозможности поддержать неудержимо разваливающийся общественный строй и в связи с этим — разочарование в политической активности, дух созерцательного квиетизма, аскетизма и мистики, питавшейся религиозными культами, шедшими с Востока. Задача философской жизни — бегство из чувственного мира обманчивых теней, восхождение ума к первоединому истинно сущему. Красота, по Плотину, есть воспоминание и узнавание в прекрасном предмете его сверхчувственной природы; воспоминание это возможно потому, что наша душа, происходя от сверхчувственного первоначала, ощущает в прекрасном предмете нечто родное себе и принадлежащее вместе с тем к иному — высшему — миру. Орган познания прекрасного — воображение, но высшим условием возможности эстетической оценки Плотин считает наличие в душе интеллектуального первообраза или умопостигаемого «вида» (eidos) красоты, к-рый оказывается мерилом прекрасного. Чувственно прекрасные предметы — только тени истинной красоты. Последовательно сосредоточиваясь на внутреннем видении, душа от прекрасных занятий возвышается к прекрасным делам, а от них — к познанию души, правящей делами. Уподобляясь прекрасному, философ достигает познания того,
