отнесению переходного периода образования членораздельной звуковой речи к стадиям верхнего палеолита, когда произошел вызвавший этот переход социально-экономический сдвиг, приведший к специализации форм труда и к поло-возрастной форме социальной дифференциации. Т. к. социальное воздействие на физическую природу человека было вызвано одинаковыми условиями развития производства, то и переход на новые формы речи мог быть обусловлен только ими, а не какими-либо расовыми или племенными отличиями членов каких-либо коллективов.
Раса сама представляет собою результат исторического развития социально-экономических отношений. Если превращение примата в человека и происходило не в одном, а во многих различных местах (ологенез), обусловливая тем самым различные детали в физической структуре человека в зависимости от его деятельности в неодинаковых условиях окружающей естественной географической среды (позднее и исторической), то все же основные физические свойства человека были одни и те же. Не расовые различия и не переселения различных рас обусловливали возникновение новых форм культуры, напротив, социальное воздействие на физический тип определяло изменения последнего из гейдельбергского — в неандертальский, из неандертальского — в кроманьонский и т. д. Т. о. процесс языкотворчества следует мыслить как процесс единый, объединяющий звуковую человеческую речь повсеместно, где существует человеческое общество.
Начальные периоды образования членораздельной звуковой речи застигают общественную среду на исходе древнего каменного века (палеолита), следовательно еще до осознания кровно-родственных связей внутри родовых объединений. В эту эпоху не могло существовать не только государственных образований, но и племенных коллективов. Стимулом к объединению был охотничий труд. Если дифференциация производства и наличие прибавочного продукта уже оправдывали существование примитивной меновой торговли как между различными коллективами, так и внутри коллективов, то все же единым направляющим условием в процессе развития речи было развитие производства каждого коллектива, а не осознание необходимости общего межколлективного языка. И здесь нет места для единого звукового праязыка, хотя общность артикуляционных возможностей сближает отдельных представителей речи. В данном начальном периоде звуковой речи продолжает существовать еще количественное множества языков, при их качественной близости.
Особенности социальной структуры обусловили в конечном счете и отдельные основные лингвистические факты, появляющиеся в дальнейшем развитии Я. Так, академиком Марром намечены следующие формы возникновения и развития грамматических категорий. При отсутствии частной собственности нет необходимости в сигнализации отдельного сочлена коллектива. Сигнал очевидно прикреплялся ко всему коллективу, а не к входящим в него самого сочленам. Лишь позднее, с выделением частной собственности, выделяется и член соответствующего коллектива, последствием осознания чего в области Я. является противопоставление лица всему коллективу. Благодаря этому прежнее наименование коллектива воспринимается уже как множественное отношение к единице. Т. о. множественное число по внешнему оформлению слова предшествует единственному, хотя по существу оба понятия возникают одновременно по закону единства противоположностей. Выделение личности в коллективе ведет и к осознанию противопоставления одного лица другому, как собственника продуктов производства. Осложняемая тем самым сигнализация ведет к выделению местоимений, первоначально означающих говорящего и постороннего (1-е и 2-е лицо). Позднее постороннее лицо различается и пространственно: близко находящееся (2-е лицо) и находящееся на расстоянии (3-е лицо), иногда кроме того и лицо другого общественного объединения (4-е лицо, например у сев.-американских индейцев).
Наличие местоимений используется при дифференциации сигналов. Прежний диффузный сигнал, означавший и предмет и действие, теперь начинает уже различаться. Прибавка местоимения к слову образует глагол. Слово без этой приставки продолжает обозначать предмет. Так. образ. старая форма слова закрепляется за существительным, вызывая тем самым впечатление о первичности наименования предмета, а не действия. Так создается многообразие грамматических категорий и форм в языках мира (см. Грамматика, Морфология, Синтаксис).
Дальнейший процесс развития речи связан с еще большей детализацией, обусловливаемой возрастающей сложностью социальной среды. Тем не менее звуковая речь, особенно на первых ступенях развития, испытывает сильное влияние идеологии кинетической речи, как это наблюдается и в отношении всякой надстройки, к-рая неизбежно «должна примкнуть к порядку идей, созданному ее ближайшими предшественниками, хотя ее корни и лежат очень глубоко в экономических фактах» (Ф. Энгельс).
Звуковая речь строится с использованием предшествующего материала и благодаря этому отражает в себе мышление, соответствующее уже пережитым формам социально-экономических структур. Отсюда возможность широкого использования Я. как орудия классовой борьбы (см. ниже). Это обстоятельство объясняет нам между прочим и ту ожесточенную борьбу, к-рую так красочно описывает П. Лафарг в своей работе «Язык и революция», развернувшуюся вокруг академического словаря франц. яз. в эпоху Великой франц. революции. Это объясняет нам и наличие соответствующих явлений и действий отдельных «ученых»-лингвистов при составлении национальных словарей в СССР в наст. время. В результате своих преемственных переоформлений, вплоть до наст. времени, Я. передает факты пройденных этапов общественного раз-
