вѣкѣ. Если бы мы захотѣли, мы съ этой самой секунды стали бы счастливѣе и красивѣе.
Если мы остаемся слѣпцами и глухонѣмыми даже въ любви, и передъ лицомъ царственно-прекрасной красоты Природы и серафически-прекрасной красоты Женщины,—все же предъ Красотою и подъ лучомъ Любви въ насъ порой просыпаются боги.
Извѣстное одиночество—неотъемлемая принадлежность человѣческой души, въ силу самаго понятія личности, какъ чего-то отдѣльнаго. Но, когда мы утончаемъ нашу душу, это одиночество, оставаясь печальнымъ, дѣлается красивымъ, какъ хрустальный замокъ изо льда. Если мы обвѣнчаемъ нашу душу съ Красотой, самая боль будетъ для насъ наслажденіемъ, наши слезы будутъ какъ капли утренней росы и капли вечерней росы въ чашахъ золотистыхъ цвѣтовъ.
Первый слѣпорожденный въ драмѣ Слѣпыхъ говоритъ, что голосъ мѣняется, когда мы смотримъ на кого-нибудь пристально. Не только голосъ, но и весь нашъ духовный обликъ мѣняется, когда мы смотримъ на что-нибудь пристально, и не только въ зеркальность бросаемъ мы свое отраженіе, но и отъ зеркальности воспринимаемъ внушенья, и, заглянувши въ глубокій колодецъ, или въ серебряныя воды озера, мы идемъ дальше съ углубленнымъ взглядомъ и съ воздушной серебристостью грезъ въ душѣ.
Если мы будемъ душой своей смотрѣть на гармонію, мы конечно осуществимъ ее въ нашей жизни.
веке. Если бы мы захотели, мы с этой самой секунды стали бы счастливее и красивее.
Если мы остаемся слепцами и глухонемыми даже в любви, и перед лицом царственно-прекрасной красоты Природы и серафически-прекрасной красоты Женщины, — всё же пред Красотою и под лучом Любви в нас порой просыпаются боги.
Известное одиночество — неотъемлемая принадлежность человеческой души, в силу самого понятия личности, как чего-то отдельного. Но, когда мы утончаем нашу душу, это одиночество, оставаясь печальным, делается красивым, как хрустальный замок изо льда. Если мы обвенчаем нашу душу с Красотой, самая боль будет для нас наслаждением, наши слезы будут как капли утренней росы и капли вечерней росы в чашах золотистых цветов.
Первый слепорожденный в драме Слепых говорит, что голос меняется, когда мы смотрим на кого-нибудь пристально. Не только голос, но и весь наш духовный облик меняется, когда мы смотрим на что-нибудь пристально, и не только в зеркальность бросаем мы свое отражение, но и от зеркальности воспринимаем внушенья, и, заглянувши в глубокий колодец, или в серебряные воды озера, мы идем дальше с углубленным взглядом и с воздушной серебристостью грез в душе.
Если мы будем душой своей смотреть на гармонию, мы конечно осуществим ее в нашей жизни.
