мертвый; но въ то же мгновеніе, убитые, они воскресали: и съ тупымъ оцѣпенѣніемъ смотрѣли на нихъ люди Ксибальбы, въ то время какъ это свершали они, а свершали они все это, какъ начало новой побѣды надъ Краемъ Тѣневымъ.
И дошла послѣ этого вѣсть объ ихъ пляскахъ до ушей Усопшаго и Семикратно-Усопшаго, и говорили они, слыша это: Кто же эти неимущіе, и по-истинѣ ли пріятно видѣть ихъ?
Да, по-истинѣ волшебны ихъ пляски, а равно и все, что они дѣлаютъ, отвѣтилъ тотъ, кто сообщилъ о нихъ разсказъ владыкамъ. Услажденные всѣмъ, что они слышали, послали они своихъ глашатаевъ къ нимъ: Да придутъ они, чтобъ свершить все это, дабы могли мы ихъ видѣть и дивиться на нихъ, и изъявить имъ наше одобреніе, сказали владыки; скажите имъ это, было сказано глашатаямъ.
Придя къ плясунамъ, возвѣстили глашатаи танцующимъ всѣ слова царя и царствующихъ. Мы не хотимъ, отвѣтили они; ибо по-истинѣ стыдимся мы малости своей. Не покроемся ли мы краскою стыда, если предстанемъ предъ этими высокими? Некрасивы на видъ мы и убоги, велики глаза наши, очень они большіе, также и бѣдны мы. Что же на насъ смотрѣть? Плясать, танцевать, только мы это и умѣемъ. Что скажутъ товарищи наши по бѣдности, которые, вотъ, желаютъ, равно, принять участіе въ нашемъ танцѣ и нашемъ веселіи? Не такъ же намъ поступать съ царями? Такъ вотъ, не хотимъ мы, о, вѣстники, отвѣчали Гунахпу и Сбаланкэ.
Сильно понуждаемые, и храня на лицѣ явные знаки неудовольствія своего и огорченія, отбыли они, вопреки желанію: но отказались они идти быстро, и нѣсколько разъ принимались глашатаи ихъ убѣждать снова, чтобъ только привести ихъ къ царю.
И вотъ пришли они къ царствующимъ, и, смиренно, униженно, опустили они свою голову, кланяясь, преклонились глубоко, простерлись во прахъ, и жалкій былъ видъ ихъ, одежды изношенныя, явили они по своемъ прибытіи по-истинѣ скудный ликъ.
Ихъ спросили тогда, какія ихъ горы родныя, и племя какое; ихъ также спросили, кто были ихъ мать и отецъ.—Откуда идете? спросили ихъ.—Врядъ ли, владыка, осталось у насъ какое о томъ воспоминаніе. Мы не вѣдали лика матери нашей и нашего отца, и были мы малы, когда они умерли, сказали они, и больше не говорили.
Весьма хорошо. Сдѣлайте-жь такъ теперь, чтобъ могли мы на васъ дивиться, сдѣлайте все, что вы можете, и что хотите, а мы дадимъ
мертвый; но в то же мгновение, убитые, они воскресали: и с тупым оцепенением смотрели на них люди Ксибальбы, в то время как это свершали они, а свершали они всё это, как начало новой победы над Краем Теневым.
И дошла после этого весть об их плясках до ушей Усопшего и Семикратно-Усопшего, и говорили они, слыша это: Кто же эти неимущие, и поистине ли приятно видеть их?
Да, поистине волшебны их пляски, а равно и всё, что они делают, ответил тот, кто сообщил о них рассказ владыкам. Услажденные всем, что они слышали, послали они своих глашатаев к ним: Да придут они, чтоб свершить всё это, дабы могли мы их видеть и дивиться на них, и изъявить им наше одобрение, сказали владыки; скажите им это, было сказано глашатаям.
Придя к плясунам, возвестили глашатаи танцующим все слова царя и царствующих. Мы не хотим, ответили они; ибо поистине стыдимся мы малости своей. Не покроемся ли мы краскою стыда, если предстанем пред этими высокими? Некрасивы на вид мы и убоги, велики глаза наши, очень они большие, также и бедны мы. Что же на нас смотреть? Плясать, танцевать, только мы это и умеем. Что скажут товарищи наши по бедности, которые, вот, желают, равно, принять участие в нашем танце и нашем веселии? Не так же нам поступать с царями? Так вот, не хотим мы, о, вестники, отвечали Гунахпу и Сбаланкэ.
Сильно понуждаемые, и храня на лице явные знаки неудовольствия своего и огорчения, отбыли они, вопреки желанию: но отказались они идти быстро, и несколько раз принимались глашатаи их убеждать снова, чтоб только привести их к царю.
И вот пришли они к царствующим, и, смиренно, униженно, опустили они свою голову, кланяясь, преклонились глубоко, простерлись во прах, и жалкий был вид их, одежды изношенные, явили они по своем прибытии поистине скудный лик.
Их спросили тогда, какие их горы родные, и племя какое; их также спросили, кто были их мать и отец. — Откуда идете? спросили их. — Вряд ли, владыка, осталось у нас какое о том воспоминание. Мы не ведали лика матери нашей и нашего отца, и были мы малы, когда они умерли, сказали они, и больше не говорили.
Весьма хорошо. Сделайте ж так теперь, чтоб могли мы на вас дивиться, сделайте всё, что вы можете, и что хотите, а мы дадим
