«Ты пророкъ неустрашимый! Въ край печальный, нелюдимый,
«Въ край, Тоскою одержимый, ты пришелъ ко мнѣ сюда!
«О, скажи, найду-ль забвенье, я молю, скажи, когда?»
90 Каркнулъ Воронъ: «Никогда».
«Ты пророкъ», вскричалъ я, «вѣщій! Птица ты иль духъ зловѣщій,
«Этимъ Небомъ, что надъ нами — Богомъ скрытымъ навсегда —
«Заклинаю, умоляя, мнѣ сказать, — въ предѣлахъ Рая
«Мнѣ откроется-ль святая, что средь ангеловъ всегда,
«Та, которую Ленорой въ небесахъ зовутъ всегда?»
Каркнулъ Воронъ: «Никогда».
И воскликнулъ я, вставая: «Прочь отсюда, птица злая!
«Ты изъ царства тьмы и бури, — уходи опять туда,
«Не хочу я лжи позорной, лжи, какъ эти перья, черной,
100 «Удались же, духъ упорный! Быть хочу — одинъ всегда!
«Вынь свой жесткій клювъ изъ сердца моего, гдѣ скорбь — всегда!»
Каркнулъ Воронъ: «Никогда».
И сидитъ, сидитъ зловѣщій, Воронъ черный, Воронъ вѣщій,
Ты пророк неустрашимый! В край печальный, нелюдимый,
В край, Тоскою одержимый, ты пришёл ко мне сюда!
О, скажи, найду ль забвенье, я молю, скажи, когда?»
90 Каркнул Ворон: «Никогда».
«Ты пророк», вскричал я, «вещий! Птица ты иль дух зловещий,
Этим Небом, что над нами — Богом скрытым навсегда —
Заклинаю, умоляя, мне сказать, — в пределах Рая
Мне откроется ль святая, что средь ангелов всегда,
Та, которую Ленорой в небесах зовут всегда?»
Каркнул Ворон: «Никогда».
И воскликнул я, вставая: «Прочь отсюда, птица злая!
Ты из царства тьмы и бури, — уходи опять туда,
Не хочу я лжи позорной, лжи, как эти перья, чёрной,
100 Удались же, дух упорный! Быть хочу — один всегда!
Вынь свой жёсткий клюв из сердца моего, где скорбь — всегда!»
Каркнул Ворон: «Никогда».
И сидит, сидит зловещий, Ворон чёрный, Ворон вещий,
