Красивы и усталы,
10 Въ недвижности своей,
Не грезятъ больше скалы
О бѣшенствѣ морей.
Безжизненно, но стройно,
Лежатъ оплоты горъ.
15 Печально и спокойно
Раскинулся просторъ.
Ни вздоха, ни движенья,
Ни ропота, ни словъ.
Безгласное внушенье
20 Чарующихъ снѣговъ.
Лишь мгла долинъ курится,
Какъ жертвы блѣдный дымъ.
Но этой мглѣ не слиться
Съ тѣмъ царствомъ снѣговымъ.
25 Здѣсь кончили стремленья
Стремительность свою.
И я какъ привидѣнье
Надъ пропастью стою.
Я стыну, цѣпенѣю,
30 Но все свѣтлѣй мой взоръ.
Всѣмъ сердцемъ я лелѣю
Неизреченность горъ.
Красивы и усталы,
10 В недвижности своей,
Не грезят больше скалы
О бешенстве морей.
Безжизненно, но стройно,
Лежат оплоты гор.
15 Печально и спокойно
Раскинулся простор.
Ни вздоха, ни движенья,
Ни ропота, ни слов.
Безгласное внушенье
20 Чарующих снегов.
Лишь мгла долин курится,
Как жертвы бледный дым.
Но этой мгле не слиться
С тем царством снеговым.
25 Здесь кончили стремленья
Стремительность свою.
И я как привиденье
Над пропастью стою.
Я стыну, цепенею,
30 Но всё светлей мой взор.
Всем сердцем я лелею
Неизречённость гор.
О, люди, я къ вамъ обращаюсь, ко всѣмъ,
Узнайте, что былъ я несчастенъ и нѣмъ,
Но разъ полюбилъ я возвышенность горъ,
И все полюбилъ я и понялъ съ тѣхъ поръ.
О, люди, я к вам обращаюсь, ко всем,
Узнайте, что был я несчастен и нем,
Но раз полюбил я возвышенность гор,
И всё полюбил я и понял с тех пор.
