Далекій край, гдѣ древле были шумы
Не нашихъ битвъ, нарядъ не нашихъ странъ,
Гдѣ сердце вырубалъ обсидіанъ,
Лазутчикъ былъ въ лѣсу хитрѣе пумы—
5 Къ твоимъ горамъ мои уходятъ думы,
Тамъ храмомъ не одинъ горѣлъ вулканъ,
И пѣнный дымъ качалъ тамъ Океанъ,
И дымъ иной былъ въ грезѣ Монтезумы.
Звенѣньемъ золотыхъ колокольцовъ
10 Своихъ сандалій—вброшенъ въ ритмъ дремотный,
Вотъ куритъ онъ. За кругомъ кругъ несчетный.
И новый міръ встаетъ изъ дымныхъ сновъ.
Его табакъ пришелъ туда впервые.
И мы—его, чрезъ волны голубыя.
Далёкий край, где древле были шумы
Не наших битв, наряд не наших стран,
Где сердце вырубал обсидиан,
Лазутчик был в лесу хитрее пумы —
5 К твоим горам мои уходят думы,
Там храмом не один горел вулкан,
И пенный дым качал там Океан,
И дым иной был в грёзе Монтесумы.
Звененьем золотых колокольцов
10 Своих сандалий — вброшен в ритм дремотный,
Вот курит он. За кругом круг несчётный.
И новый мир встаёт из дымных снов.
Его табак пришёл туда впервые.
И мы — его, чрез волны голубые.
