случаяхъ законодатель является иниціаторомъ, непосредственнымъ творцомъ объявляемыхъ имъ законоположеній. Сіи послѣднія, прежде провозглашенія ихъ законодателемъ, обыкновенно уже живутъ въ сознаніи руководящихъ членовъ общества, при чемъ большинство изъ нихъ такъ и остается на степени частныхъ убѣжденій, но нѣкоторая ихъ часть, благодаря болѣе широкому распространенію и повторенію, пріобрѣтаетъ и жизненную, фактически — принудительную силу.
Съ другой стороны, при всемъ совершенствѣ законодательной техники нѣтъ возможности обнять все разнообразіе жизненныхъ отношеній; законъ всегда объемлетъ лишь болѣе типическія отношенія, опуская менѣе типическія, которыя однако часто бываютъ запечатлѣны своими особенныни чертами, не совпадавшими съ законной нормой. Такъ-какъ примѣненіе сей послѣдней къ особеннымъ отношеніямъ было бы нецѣлесообразно, а между тѣмъ возникшія столкновенія требуютъ разрѣшенія, то правовая жизнь и прибѣгаетъ къ компромису. Рѣшатель правовыхъ столкновеній — судья, встрѣчаясь съ правоотношеніями, не объемлемыми законной нормой, путемъ принадлежащей ему интерпретаціи, видоизмѣняетъ послѣднюю такъ, чтобы ова отвѣчала природѣ даннаго столкновенія. Это видоизмѣненіе есть большею частью развитіе данной законной нормы, но иногда оно равносильно и новому правообразованію. Судьи, какъ непосредственно стоящіе у самаго очага жизни проводники закона, ранѣе н глубже многихъ другихъ познаютъ особенности правоотношеній, не объемлемыхъ законной нормой. Въ тѣхъ случаяхъ, когда эти особенности вызываются жизненными перемѣнами, новыми укладами въ жизни, судья, какъ членъ общества, часто незамѣтно для самаго себя является проводникомъ новаго правового убѣжденія, установившагося въ сознаніи руководящихъ членовъ общества. Мы говоримъ — незамѣтно для самого себя — потому, что судьи, какъ и всѣ люди, подчинены общему закону развитія сознанія. Новое правоубѣждѳвіе, распространившееся въ умахъ руководящихъ членовъ общества,
