гихъ стараній обуздать свою досаду, наконецъ не могъ не вступиться опять и за себя и за Сквирсовъ.
— Мистеръ Никльби, кажется, очень вспыльчивъ, сказала тогда Матильда, и съ этихъ словъ возгорѣлась новая ссора, да ужъ не между двумя подругами только, а между всѣми вообще собесѣдниками, которые раздѣлились на двѣ партіи, то есть, съ одной стороны были Джонъ и Матильда, съ другой Фанни и Николай. Разумѣется, что прекрасный полъ въ этомъ случаѣ, какъ и всегда, ратовалъ храбрѣе мужчинъ. Фанни раскраснѣлась до верхняго ряду локоновъ. Наконецъ, вѣдь все на свѣтѣ имѣетъ конецъ, ссора красавицъ дошла до того, что можно было опасаться за ихъ глаза и косы: это важное обстоятельство заставило Джона отвести Матильду въ сторону; онъ шепнулъ ей что-то на ухо, и они вмѣстѣ ушли.
«Вотъ еще непріятность! думалъ Николай, возвращаясь въ школу: я нажилъ двухъ новыхъ враговъ, тогда какъ у меня нѣтъ ни одного друга. Держать бы мнѣ языкъ свой на привязи! Глупецъ! развѣ я еще не проученъ всѣмъ, что видѣлъ и вижу вокругъ себя?»
Войдя въ общую спальню, онъ нашелъ тамъ Смайка. Изувѣченное и жалкое существо страстно привязалось къ Николаю съ того самаго вечера, какъ молодой человѣкъ ласково поговорилъ съ нимъ у камина классной комнаты. Кто именно былъ этотъ Смайкъ,—Николай никакъ не могъ узнать ни отъ самаго Сквирса, ни отъ другихъ. Говорили только, что бѣдняжка воспитывался въ дотбойсскомъ училище, что вдругъ за него перестали платить деньги, и Сквирсы сдѣлали изъ него слугу, превращеніе впрочемъ не очень мудреное, потому что и другіе воспитанники, кто былъ посильнѣе, исправляли для практики разныя хозяйственныя надобности въ домѣ искуснаго педагога. Привязанность Смайка къ Николаю была тѣмъ восторженнѣе, что она основывалась на благодарности, чувствѣ для него
