— Ну вотъ! сказалъ трактирщикъ, возвращаясь не болѣе какъ черезъ минуту; я напередъ зналъ, что онъ не станетъ кобениться. Подите скорѣе.
Волею или неволею, Николай долженъ былъ итти, и дорогою готовился къ свиданію съ незнакомцемъ; но то, что ожидало его, было нѣчто такое, къ чему онъ никакъ не могъ приготовиться.
У стола, на которомъ дымился горячій пуддингъ, стоялъ мужчина необыкновенной толщины, съ огромною головою, съ лицомъ изрытымъ морщинами, и съ большимъ носомъ, похожимъ на огурецъ. Манишка и жилетъ его были засыпаны табакомъ. Онъ, съ важностью римскаго императора, кивнулъ головой въ отвѣтъ на привѣтствіе Николая, и не обращая на него вниманія, продолжалъ пристально смотрѣть на двухъ молодыхъ людей, которые, въ другомъ углу комнаты, одѣтые въ какіе-то фантастическіе костюмы, съ саблями, пистолетами и кинжалами, производили между собой ужасную, кровопролитную битву. Одинъ изъ нихъ былъ вдвое короче другаго, но онъ-то и одолѣвалъ своего противника. Послѣдній уже упалъ на одно колено, и хотя это нимало ему не вредило, потому что такимъ образомъ сражающіеся только уравнивались между собою, однако жъ коротенькій боецъ очевидно бралъ верхъ и скоро привелъ дѣло къ такому славному для себя окончанію, что длинный уронилъ саблю, приложилъ одну руку къ груди, другою уперся въ полъ, и послѣ нѣсколькихъ приличныхъ обстоятельствамъ судорогъ и стенаній, между-тѣмъ какъ побѣдитель стоялъ надъ нимъ въ позѣ Аякса, покатился и испустилъ дыханіе, не забывъ увѣдомить о томъ зрителей глухимъ восклицаніемъ: Умираю!
— Хорошо, очень хорошо, сказалъ тогда толстякъ, одобрительно смотря на молодыхъ людей. Теперь подите, раздѣньтесь. Это такъ, маленькая экзерциція, репетиція, примолвиль онъ, обернувшись къ Николаю.
