— Какой странный народъ! сказалъ Николай, когда они очутились на улицѣ.
— То ли случается видѣть! отвѣчала актриса съ горькою улыбкой. Теперь, ежели мой бенефисъ, а ваша піеса, получатъ успѣхъ, эти господа разславятъ по цѣлому городу, что они оказали намъ покровительство, дали нисколько шилинговъ; а если піеса упадетъ, они скажуть, что на передъ это знали и потому-то именно дали намъ только нѣсколько шилинговъ.
Цѣлое утро наши странствователи ходили изъ дому въ домъ, и это время было тяжкою пыткой для Николая. Въ одномъ домѣ хотѣли трагедіи, въ другомъ комедіи, въ третьемъ оперы; никто не хотѣлъ того, что было назначено; всякій находилъ какое-нибудь возраженіе противъ піесы. Здѣсь не рѣшались быть въ театрѣ потому, что холодно; тамъ потому, что жарко. Одни не ѣхали потому, что не ѣдутъ другіе; другіе потому, что поѣдутъ третьи. Но какъ бы то ни было, круговое теченіе бенефиснаго созвѣздія по городу наконецъ совершилось, и Николай измученный, раздосадованный, сердитый, возвратился домой.
Ему надобно было выучить роль, которую имѣлъ онъ въ своей піесѣ. Читателямъ можетъ показаться забавнымъ безпокойство нашего молодаго героя; но въ его глазахъ, тутъ не было ничего забавнаго. Отъ развязки зависѣла его участь, насущный хлѣбъ. Успѣетъ онъ, и, можетъ-быть, ему не прійдется умереть съ голоду: по-крайней-мѣрѣ судьба его будетъ обезпечена хоть на нѣсколько времени; а не успѣетъ, тогда что̀? Николай, какъ ни былъ онъ молодъ и беззаботенъ, не могъ подумать о томъ безъ сердечнаго трепета.
Наконецъ великій день наступилъ. Еще до свѣту, длинныя афиши, въ три фута, были разосланы по городу по всѣмъ направленіямъ и выставлены на всѣхъ площадяхъ, перекресткахъ, у всѣхъ подъѣздовъ, во всѣхъ магазинахъ и лавочкахъ. Для опыта послали на-
