— Съ вами, кажется, пріятель? — спросилъ Гэлей, подозрительно поглядывая на Маркса. — Не компаніонъ ли?
— Да, компаніонъ! Марксъ, слушайте, вотъ тотъ человѣкъ, съ которымъ мы вмѣстѣ работали въ Натчезѣ.
— Очень пріятно познакомиться, — сказалъ Марксъ, протягивая длинную, тонкую руку, очень похожую на воронью лапу. — Мистеръ Гэлей, если не ошибаюсь?
— Точно такъ, — сказалъ Гэлей. — А теперь, джентльмены по случаю нашей счастливой встрѣчи я позволю себѣ предложить вамъ маленькое угощеніе здѣсь, въ этой самой гостиной. Ну, ты, старина! — обратился онъ къ человѣку за прилавкомъ — подай-ка намъ горячей воды, сахару, сигаръ, да побольше „существеннаго“, мы тутъ и попируемъ.
Свѣчи были зажжены, огонь въ каминѣ запылалъ, и три почтенные джентльмена усѣлись вокругъ стола, на которомъ появились всѣ вышеупомянутыя принадлежности дружественной бесѣды. Гэлей началъ трогательный разсказъ о постигшихъ его неудачахъ. Локеръ молчалъ и слушалъ его съ мрачнымъ вниманіемъ. Марксъ, который старательно приготовлялъ пуншъ по собственному вкусу, временами отрывался отъ своего занятія и, приближая свой острый носъ и подбородокъ къ самому лицу Гэлея, съ большимъ интересомъ слѣдилъ за его разсказомъ. Конецъ исторіи сильно разсмѣшилъ его, онъ беззвучно хохоталъ до того, что у него тряслись плечи и бока, а тонкія губы его раздвигались съ выраженіемъ полнѣйшаго удовольствія.
— Такъ! Знатно вы попались! — сказалъ онъ; — Хе! Хе! Хе! Ловко обдѣлано.
— Съ этими ребятишками масса хлопотъ въ нашемъ дѣлѣ, — сказалъ Гэлей грустно.
— Да, если бы намъ удалось развести такую породу бабъ, которыя не думали бы о своихъ ребятишкахъ, это я вамъ скажу было бы величайшее изобрѣтеніе нашего времени, — и Марксъ самодовольно усмѣхнулся собственной остротѣ.
— Да, это вѣрно, — сказалъ Гэлей; — я этого никакъ не могу понять. Ребята доставляютъ имъ страшно много хлопотъ, кажется, онѣ должны бы радоваться, когда избавляются отъ нихъ, а онѣ совсѣмъ наоборотъ. И обыкновенно, чѣмъ больше хлопотъ съ какимъ нибудь дѣтенышемъ, чѣмъ они плоше, тѣмъ онѣ больше къ нему привязываются.
— Такъ-съ, мистеръ Гэлей, — заговорилъ Марксъ, — будьте добры, сэръ, передайте мнѣ горячую воду, — такъ-съ, сэръ, вы высказали именно то, что я чувствую и всегда чувствовалъ. Когда
— С вами, кажется, приятель? — спросил Гэлей, подозрительно поглядывая на Маркса. — Не компаньон ли?
— Да, компаньон! Маркс, слушайте, вот тот человек, с которым мы вместе работали в Натчезе.
— Очень приятно познакомиться, — сказал Маркс, протягивая длинную, тонкую руку, очень похожую на воронью лапу. — Мистер Гэлей, если не ошибаюсь?
— Точно так, — сказал Гэлей. — А теперь, джентльмены по случаю нашей счастливой встречи я позволю себе предложить вам маленькое угощение здесь, в этой самой гостиной. Ну, ты, старина! — обратился он к человеку за прилавком — подай-ка нам горячей воды, сахару, сигар, да побольше „существенного“, мы тут и попируем.
Свечи были зажжены, огонь в камине запылал, и три почтенные джентльмена уселись вокруг стола, на котором появились все вышеупомянутые принадлежности дружественной беседы. Гэлей начал трогательный рассказ о постигших его неудачах. Локер молчал и слушал его с мрачным вниманием. Маркс, который старательно приготовлял пунш по собственному вкусу, временами отрывался от своего занятия и, приближая свой острый нос и подбородок к самому лицу Гэлея, с большим интересом следил за его рассказом. Конец истории сильно рассмешил его, он беззвучно хохотал до того, что у него тряслись плечи и бока, а тонкие губы его раздвигались с выражением полнейшего удовольствия.
— Так! Знатно вы попались! — сказал он; — Хе! Хе! Хе! Ловко обделано.
— С этими ребятишками масса хлопот в нашем деле, — сказал Гэлей грустно.
— Да, если бы нам удалось развести такую породу баб, которые не думали бы о своих ребятишках, это я вам скажу было бы величайшее изобретение нашего времени, — и Маркс самодовольно усмехнулся собственной остроте.
— Да, это верно, — сказал Гэлей; — я этого никак не могу понять. Ребята доставляют им страшно много хлопот, кажется, они должны бы радоваться, когда избавляются от них, а они совсем наоборот. И обыкновенно, чем больше хлопот с каким-нибудь детенышем, чем они плоше, тем они больше к нему привязываются.
— Так-с, мистер Гэлей, — заговорил Маркс, — будьте добры, сэр, передайте мне горячую воду, — так-с, сэр, вы высказали именно то, что я чувствую и всегда чувствовал. Когда
