воръ въ самомъ миролюбивомъ тонѣ. Съ этимъ намѣреніемъ почтенная лэди взяла свое вязанье и отправилась въ комнату Маріи, собираясь быть какъ можно любезнѣе и ходатайствовать за Тома со всѣмъ дипломатическимъ искусствомъ, на которое она была способна.
Марія полулежала на кушеткѣ, опираясь локтемъ на подушки, между тѣмъ какъ Джени, которая только что вернулась изъ магазиновъ, раскладывала передъ ней образчики тонкихъ черныхъ матерій.
— Вотъ это будетъ хорошо, — сказала Марія, выбирая одинъ изъ нихъ, — Не знаю только, идетъ ли это для траурнаго платья.
— Помилуйте, миссисъ, — съ живостью заговорила Джени, — у генеральши Дербеннонъ было точь въ точь такое платье послѣ смерти генерала прошлымъ лѣтомъ; очень было красиво!
— Какъ вы думаете? — спросила Марія у миссъ Офеліи.
— Не знаю право, это зависитъ я думаю отъ моды, — отвѣчала миссъ Офелія. — Вы въ этомъ лучшій судья чѣмъ я.
— Дѣло въ томъ, — сказала Марія, — что у меня положительно нѣтъ ни одного платья; а такъ какъ я на будущей недѣлѣ оставляю домъ и уѣзжаю, то мнѣ необходимо что-нибудь себѣ сдѣлать.
— Вы такъ скоро думаете уѣхать?
— Да. Я получила письмо отъ брата Сентъ-Клера; и онъ, и повѣренный думаютъ, что всю домашнюю обстановку и негровъ лучше всего продать съ аукціона, а продажу дома предоставить нашему повѣренному.
— Мнѣ хотѣлось поговорить съ вами объ одной вещи, — сказала миссъ Офелія, — Августинъ обѣщалъ Тому отпустить его на волю и началъ оффиціальные хлопоты по этому поводу. Я надѣюсь, что вы воспользуетесь своимъ вліяніемъ и доведете это дѣло до конца.
— Ни въ какомъ случаѣ! — рѣзко отвѣчала Марія. — Томъ одинъ изъ самыхъ дорогихъ невольниковъ! Я и не подумаю отпускать его! Да и зачѣмъ нужна ему воля? Ему гораздо лучше живется въ неволѣ.
— Но ему очень хочется быть свободнымъ и Сентъ-Клеръ обѣщалъ ему.
— Понятно, хочется, — вскричала Марія, — имъ всѣмъ этого хочется, это ужъ такой ничѣмъ недовольный народъ, имъ вѣчно хочется того, чего имъ не даютъ. Но я по принципу противница эманципаціи. Пока негръ живетъ подъ присмотромъ своего господина, онъ можетъ вести себя хорошо и быть порядочнымъ
вор в самом миролюбивом тоне. С этим намерением почтенная леди взяла свое вязанье и отправилась в комнату Марии, собираясь быть как можно любезнее и ходатайствовать за Тома со всем дипломатическим искусством, на которое она была способна.
Мария полулежала на кушетке, опираясь локтем на подушки, между тем как Джени, которая только что вернулась из магазинов, раскладывала перед ней образчики тонких черных материй.
— Вот это будет хорошо, — сказала Мария, выбирая один из них, — Не знаю только, идет ли это для траурного платья.
— Помилуйте, миссис, — с живостью заговорила Джени, — у генеральши Дербеннон было точь в точь такое платье после смерти генерала прошлым летом; очень было красиво!
— Как вы думаете? — спросила Мария у мисс Офелии.
— Не знаю право, это зависит я думаю от моды, — отвечала мисс Офелия. — Вы в этом лучший судья чем я.
— Дело в том, — сказала Мария, — что у меня положительно нет ни одного платья; а так как я на будущей неделе оставляю дом и уезжаю, то мне необходимо что-нибудь себе сделать.
— Вы так скоро думаете уехать?
— Да. Я получила письмо от брата Сент-Клера; и он, и поверенный думают, что всю домашнюю обстановку и негров лучше всего продать с аукциона, а продажу дома предоставить нашему поверенному.
— Мне хотелось поговорить с вами об одной вещи, — сказала мисс Офелия, — Августин обещал Тому отпустить его на волю и начал официальные хлопоты по этому поводу. Я надеюсь, что вы воспользуетесь своим влиянием и доведете это дело до конца.
— Ни в каком случае! — резко отвечала Мария. — Том один из самых дорогих невольников! Я и не подумаю отпускать его! Да и зачем нужна ему воля? Ему гораздо лучше живется в неволе.
— Но ему очень хочется быть свободным и Сент-Клер обещал ему.
— Понятно, хочется, — вскричала Мария, — им всем этого хочется, это уж такой ничем недовольный народ, им вечно хочется того, чего им не дают. Но я по принципу противница эманципации. Пока негр живет под присмотром своего господина, он может вести себя хорошо и быть порядочным
