гаваны, онъ продолжалъ:
— Между нами говоря, не люблю я штурмановъ, механиковъ и артиллеристовъ... Порядочные-таки хамы...
И сколько презрѣнія къ этимъ паріямъ флота было въ тонѣ Ракитина и сколько увѣренности, что старшій офицеръ вполнѣ съ нимъ согласенъ.
Хотя и Василій Леонтьевичъ не былъ лишенъ кастоваго предразсудка, но далеко не былъ такимъ ненавистникомъ офицеровъ корпусовъ, какъ Ракитинъ.
И старшій офицеръ сказалъ:
— Наши штурмана, механики и артиллеристъ—достойные офицеры, Владиміръ Николаевичъ!
— Еще бы были у меня лодыри!..
— И вполнѣ порядочные люди... А если не особенно показные... не свѣтскіе... Такъ вѣдь это, я думаю, не порокъ, Владиміръ Николаичъ!—проговорилъ Василій Леонтьевичъ...
— Очень радъ слышать такой отзывъ... Значитъ наши... пріятное исключеніе...
