разомъ первую истину въ смыслѣ философскомъ, то есть, истину непосредственно присущую человѣку, отъ основоположеніи, свойственныхъ частнымъ наукамъ, мы хотя довольно уже ограничили субъективную сферу, въ которой надобно искать начало Философіи, однакожъ все еще не можемъ указать на самое начало ея; потому что въ человѣческомъ субьектѣ, по видимому, многое имѣетъ право на извѣстность непосредственную. Переливы внутренней нашей дѣятельности такъ быстры, частные оттѣнки мыслей, чувствованій и желаній такъ непримѣтны, послѣдователышсть психическихъ явленій и зависимость ихъ, однѣхъ отъ другихъ, такъ неуловимы, что трудно рѣшить, что непосредственно, и что посредственно извѣстно намъ въ насъ самихъ. По этому Философы, имѣя въ виду одно и тоже субъективное свойство начала, основывали свои системы то на чувствѣ животномъ или физическомъ, то на чувствѣ эстетическомъ и нравственномъ, то на мышленіи и бытіи, то на идеѣ Бога и постулятахъ закона, то
- кихъ нибудь началахъ. Явно, что субъективное значеніе этихъ началъ будетъ находпться въ обратномъ отношеніи къ ограниченію ихъ предметовъ, а именно: чѣмъ ограниченнѣе предметь, тѣмъ менѣе должно быть субъективныхъ свойствъ и отчетливости въ его началѣ; такъ что наконецъ оно можетъ всецѣло выступить изъ сферы субъекта, совершенно расторгнуть связь съ Философіею и потерять свое значеніе въ аггрегатѣ фактовъ, представляемыхъ міромъ опыта. Это путь обособленія знанія. См. выше стр. 15.
