И за̀-руку-бы взялъ его — вотъ этакъ —
И только-бы сказалъ, что все забыто,
И что отнынѣ ты со всѣми ими
Въ согласіи быть хочешь.
Я готовъ.
Спасибо, шуринъ! Онъ вѣдь мужъ военный,
Онъ взросъ въ строю, среди мечей желѣзныхъ,
Пищалей громоносныхъ, страшныхъ копій
И бердышей! Но онъ благочестивъ,
И вѣрно ужъ на ласковую рѣчь
Податливъ будетъ.
Къ Діонисію.
Ты-жъ, святой владыко,
Лишь только за̀-руки они возьмутся,
Ихъ поскорѣй благослови, и слово
Спасительное тотчасъ имъ скажи!
Мой долгъ велитъ мнѣ, государь, о мирѣ
Вѣщать ко всѣмъ, а паче о Христовой
Пещися церкви. Аще не за церковь
Князь Шуйскій споритъ съ шуриномъ твоимъ,
Его склонять готовъ я къ миру.
Отче,
Мы всѣ стоимъ за церковь! И Борисъ,
И я, и Шуйскій, всѣ стоимъ за церковь!
Великій царь, усердіе твое
Намъ вѣдомо; дѣла-же, къ сожалѣнью,
Не всѣ исходятъ отъ тебя.
Смотритъ на Годунова.
Намедни
Новогородскіе купцы, которыхъ
