не возмущаютъ и факты поддѣлки аттестатовъ зрѣлости. Вад. Левченко, объ искренней статьѣ котораго мы уже говорили, подчеркиваетъ широкое распространеніе лжи въ студенческой средѣ. „Лгутъ,—пишетъ онъ,—въ полемическомъ раздраженіи, лгутъ, чтобы побить рекордъ лѣвизны, лгутъ, чтобы не утратить популярности. Вчерашній революціонеръ, произносившій съ каѳедры на сходкѣ агитаціонную рѣчь, гремѣвшій и проклинавшій, сегодня идетъ на экзаменъ и, чтобы „проскочить“ безъ знаній, прибѣгаетъ къ жалкимъ, обманнымъ пріемамъ; отвѣчая на экзаменѣ, блѣднѣетъ и чуть не дрожитъ; „проскочивъ“—онъ снова самонадѣянъ и гордъ“.
Но и въ чисто-общественной сферѣ эта взвинченность не всегда даетъ хорошіе результаты. Сплошь и рядомъ на сходкахъ „страха ради іудейска“ студенты принимаютъ такія рѣшенія, которымъ въ душѣ каждый изъ нихъ въ отдѣльности не сочувствуетъ и осуществить которыя сознаетъ себя неспособнымъ. Этимъ объясняется то поведеніе студентовъ при конфликтахъ, которое приводитъ въ отчаяніе профессоровъ и возбуждаетъ искреннее негодованіе въ людяхъ, любящихъ молодежь, но не желающихъ ей льстить. Когда студентамъ въ чемъ-либо уступаютъ, они начинаютъ думать, что ихъ боятся, требовательность ихъ растетъ, тонъ пріобрѣтаетъ заносчивый характеръ. Когда же они натыкаются на грубый физическій отпоръ, они сдаются, отступаютъ, если возможно прикрывая свое отступленіе какой-нибудь звонкой фразой, въ родѣ того, что „студенчество готовится къ бою“. Нужны ли факты въ подтвержденіе этого? 1908 годъ съ его несчастной студенческой забастовкой оставилъ ихъ больше, чѣмъ надо.
Эти отрицательныя черты особено остро даютъ себя чувствовать послѣ 17 октября 1905 г., знаменующаго коренной переломъ въ русской жизни. До этого времени русское общество и русскій народъ могли и должны были все прощать своему студенчеству за ту огромную положительную роль, которую оно играло въ жизни страны. При всѣхъ своихъ крупныхъ, какъ мы видѣли, недостаткахъ, существовавшихъ и тогда, студенчество въ то время было все-таки чуть ли не единственной группой образованныхъ людей, думавшей не только о
не возмущают и факты подделки аттестатов зрелости. Вад. Левченко, об искренней статье которого мы уже говорили, подчёркивает широкое распространение лжи в студенческой среде. „Лгут, — пишет он, — в полемическом раздражении, лгут, чтобы побить рекорд левизны, лгут, чтобы не утратить популярности. Вчерашний революционер, произносивший с кафедры на сходке агитационную речь, гремевший и проклинавший, сегодня идёт на экзамен и, чтобы „проскочить“ без знаний, прибегает к жалким, обманным приёмам; отвечая на экзамене, бледнеет и чуть не дрожит; „проскочив“ — он снова самонадеян и горд».
Но и в чисто общественной сфере эта взвинченность не всегда даёт хорошие результаты. Сплошь и рядом на сходках «страха ради иудейска» студенты принимают такие решения, которым в душе каждый из них в отдельности не сочувствует и осуществить которые сознаёт себя неспособным. Этим объясняется то поведение студентов при конфликтах, которое приводит в отчаяние профессоров и возбуждает искреннее негодование в людях, любящих молодёжь, но не желающих ей льстить. Когда студентам в чём-либо уступают, они начинают думать, что их боятся, требовательность их растет, тон приобретает заносчивый характер. Когда же они натыкаются на грубый физический отпор, они сдаются, отступают, если возможно прикрывая своё отступление какой-нибудь звонкой фразой, вроде того, что «студенчество готовится к бою». Нужны ли факты в подтверждение этого? 1908 год с его несчастной студенческой забастовкой оставил их больше, чем надо.
Эти отрицательные черты особенно остро дают себя чувствовать после 17 октября 1905 г., знаменующего коренной перелом в русской жизни. До этого времени русское общество и русский народ могли и должны были всё прощать своему студенчеству за ту огромную положительную роль, которую оно играло в жизни страны. При всех своих крупных, как мы видели, недостатках, существовавших и тогда, студенчество в то время было всё-таки чуть ли не единственной группой образованных людей, думавшей не только о
