сокомѣріемъ. Особенно ощутительно это зло въ жизни нашей провинціи. Самообоженіе въ кредитъ, но всегда дѣлающее героя, способно воспитывать аррогантовъ. Благодаря ему человѣкъ лишается абсолютныхъ нормъ и незыблемыхъ началъ личнаго и соціальнаго поведенія, замѣняя ихъ своеволіемъ или самодѣльщиной. Нигилизмъ поэтому есть страшный бичъ, ужасная духовная язва, разъѣдающая наше общество. Героическое „все позволено“ незамѣтно подмѣняется просто безпринципностью во всемъ, что касается личной жизни, личнаго поведенія, чѣмъ наполняются житейскія будни. Въ этомъ заключается одна изъ важныхъ причинъ, почему у насъ, при такомъ обиліи героевъ, такъ мало просто порядочныхъ, дисциплинированныхъ, трудоспособныхъ людей и та самая героическая молодежь, по курсу которой опредѣляетъ себя старшее поколѣніе, въ жизни такъ незамѣтно и легко обращается или въ „лишнихъ людей“, или же въ чеховскіе и гоголевскіе типы и кончаетъ виномъ и картами, если только не хуже. Пушкинъ, съ своей правдивостью генія приподнимаетъ завѣсу надъ возможнымъ будущимъ трагически и безвременно погибшаго Ленскаго и усматриваетъ за нею весьма прозаическую картину. Попробуйте мысленно сдѣлать то же относительно иного юноши, окруженнаго теперь ореоломъ героя, и представить его просто въ роли работника послѣ того, какъ погасла аффектація героизма, оставляя въ душѣ пустоту нигилизма. Не даромъ интеллигентскій поэтъ Некрасовъ, авторъ „Рыцаря на часъ“, такъ чувствовалъ, что ранняя смерть есть лучшій апоѳеозъ интеллигентскаго героизма.
|
Не рыдай такъ безумно надъ нимъ: |
Изъ этой же героической аффектаціи, поверхностной и непрочной, объясняется поразительная неустойчивость интеллигентскихъ вкусовъ, вѣрованій, настроеній, мѣняющихся по прихоти моды. Многіе удивленно стоятъ теперь передъ перемѣной настроеній, совершившейся на протяженіи послѣднихъ лѣтъ, отъ настроенія героически революціоннаго къ нигилисти-
сокомерием. Особенно ощутительно это зло в жизни нашей провинции. Самообожение в кредит, но всегда делающее героя, способно воспитывать аррогантов. Благодаря ему человек лишается абсолютных норм и незыблемых начал личного и социального поведения, заменяя их своеволием или самодельщиной. Нигилизм поэтому есть страшный бич, ужасная духовная язва, разъедающая наше общество. Героическое «всё позволено» незаметно подменяется просто беспринципностью во всём, что касается личной жизни, личного поведения, чем наполняются житейские будни. В этом заключается одна из важных причин, почему у нас, при таком обилии героев, так мало просто порядочных, дисциплинированных, трудоспособных людей и та самая героическая молодежь, по курсу которой определяет себя старшее поколение, в жизни так незаметно и легко обращается или в «лишних людей», или же в чеховские и гоголевские типы и кончает вином и картами, если только не хуже. Пушкин, с своей правдивостью гения приподнимает завесу над возможным будущим трагически и безвременно погибшего Ленского и усматривает за нею весьма прозаическую картину. Попробуйте мысленно сделать то же относительно иного юноши, окружённого теперь ореолом героя, и представить его просто в роли работника после того, как погасла аффектация героизма, оставляя в душе пустоту нигилизма. Недаром интеллигентский поэт Некрасов, автор «Рыцаря на час», так чувствовал, что ранняя смерть есть лучший апофеоз интеллигентского героизма.
|
Не рыдай так безумно над ним: |
Из этой же героической аффектации, поверхностной и непрочной, объясняется поразительная неустойчивость интеллигентских вкусов, верований, настроений, меняющихся по прихоти моды. Многие удивлённо стоят теперь перед переменой настроений, совершившейся на протяжении последних лет, от настроения героически революционного к нигилисти-
