довольствомъ потеръ бы себѣ руки, еслибъ излишнія движенія не противорѣчили его натурѣ.
Сэръ-Френсисъ Кромарти понялъ своего оригинальнаго спутника, хотя онъ видѣлъ его только за карточнымъ столомъ. Онъ спрашивалъ себя: могло ли биться подъ этою ледяною оболочкой человѣческое сердце, и способенъ ли былъ Филеасъ Фоггъ понимать красоты природы и преслѣдовать какія-либо нравственныя цѣли? Онъ не взялся бы утвердительно отвѣчать на эти вопросы. Ни одинъ изъ оригиналовъ которыхъ случалось видѣть генералу не могъ сравниться съ этимъ живымъ олицетвореніемъ математики.
Филеасъ Фоггъ не скрывалъ отъ сэръ-Френсиса причины побудившей его предпринять кругосвѣтное путешествіе. Генералъ видѣлъ въ его пари эксцентричность, которая не основывалась ни на какой серіозной цѣли и лишена была того transire benefaciendo которымъ долженъ руководиться каждый разумный человѣкъ. Очевидно было что странный джентльменъ намѣревался „ничего не сдѣлать“ ни для себя, ни для другихъ.
Часъ спустя послѣ отъѣзда изъ Бомбея, поѣздъ, перерѣзывая віадуки, перешелъ черезъ островъ Сальсету и несся по материку. Миновавъ вѣтвь идущую къ юго-востоку отъ станціи Калліана, онъ достигъ западныхъ Гатъ, начинающихся отъ станціи Пауэлла; здѣсь дорога шла между базальтовыхъ скалъ, высочайшія вершины которыхъ покрыты были густымъ лѣсомъ.
Сэръ-Френсисъ Кромарти и Филеасъ Фоггъ повременамъ обмѣнивались отрывочными словами, и генералъ, для поддержанія разговора, замѣтилъ:
— Нѣсколько лѣтъ тому назадъ, мистеръ Фоггъ, вы встрѣтили бы въ этомъ мѣстѣ задержку, которая могла бы помѣшать осуществленію вашего плана.
— Почему же, сэръ-Френсисъ?
— Потому что поѣздъ останавливался у подножія этихъ горъ, и отсюда приходилось перебираться въ паланкинахъ или верхомъ на пони до станціи Кандаллаха, находившейся у противоположнаго склона.
— Подобная остановка не могла бы разстроить моихъ плановъ, отвѣчалъ мистеръ Фоггъ. — Разчитывая время, я предвидѣлъ возможность промедленія.
— Однако, мистеръ Фоггъ, вы рисковали имѣть большія непріятности, благодаря вашему слугѣ.