И вдругъ опять крикъ; «парусь!» Признаться, мы уже мало надѣялись... Пройдетъ мимо, думали мы... Однако кто-то замахалъ флагомъ... Невольно протягивались руки... По оснасткѣ я сразу узналъ военное судно, и когда увидалъ, какъ на корветѣ вашемъ великодушно прибавили парусовъ, несмотря на свѣжій вѣтеръ, о, тогда я понялъ, что мы спасены, и мы благословляли васъ и плакали отъ счастья, не смѣя ему вѣрить...
Старикъ примолкъ и послѣ паузы промолвилъ:
— Къ сожалѣнію, только не всѣ пріѣхали живыми... Двое не перенесли этихъ страданій!
Этихъ несчастныхъ похоронили въ тотъ же день послѣ того, какъ докторъ установилъ несомнѣнный фактъ ихъ смерти.
Похоронили ихъ по морскому обычаю въ морѣ.
Тѣла ихъ были зашиты въ парусину, плотнообмотаны веревками, и къ ногамъ ихъ привязаны ядра.
Въ пятомъ часу дня на шканцахъ были поставленына козлахъ доски, на которыя положили покойниковъ. Явился батюшка въ траурной рясѣ и сталъ отпѣвать. Торжественно-заунывное пѣніе хора пѣвчихъ раздавалось среди моря. Капитанъ, офицеры и команда присутствовали при отпѣваніи этихъ двухъ французскихъ моряковъ. Изъ товарищей покойныхъ одинъ только помощникъ капитана былъ настолько здоровъ, что могъ выйти на палубу; остальные лежали въ койкахъ.
Панихида окончена.
Тогда нѣсколько человѣкъ матросовъ подняли съ козелъ доски, понесли ихъ къ навѣтреннему борту, наклонили—и два трупа съ тихимъ всплескомъ исчезли въ сѣрозеленыхъ волнахъ Нѣмецкаго моря...
Всѣ перекрестились и разошлись въ суровомъ молчаніи.
Приспущенный до половины кормовой флагъ въ знакъ того, что на суднѣ покойникъ, снова былъ поднятъ.
