штаны, кто башмаки, кто отслужившую срокъ фуражку.Надо было видѣть радость негра, когда онъ, бросивъ свои лохмотья за бортъ, облачился въ болѣе или менѣе приличное одѣяніе и увидалъ свое отраженіе въ маленькомъ зеркальцѣ, поднесенномъ ему кѣмъ-то изъ матросовъ. Онъ смѣялся и прыгалъ, и добрые его глаза свѣтились глубочайшею благодарностью.
— Что, небойсь, радъ, черномазый? смѣялись, глядя на него матросы.
3.
Володя, конечно, поѣхалъ на берегъ, но смотрѣть было рѣшительно нечего. Маленькій городишко, напоминающій наши захолустья, въ которомъ не болѣе двухсотъ домиковъ, расположенъ у подошвы голыхъ горъ. Ни кусточка, ни зелени... Только у дома какого-то порто-грандскаго аристократа стоятъ три одинокія, тощія пальмы, заботливо обнесенныя плетнемъ, да у виллы англійскаго консула, построенной на горѣ, зеленѣется хорошо разведенный садъ.
Жители въ Порто-Гранде негры и креолы, всѣ, конечно, свободные и христиане. Бѣлыхъ здѣсь, за исключеніемъ португальскихъ властей, человѣкъ пятьдесятъ—англичанъ, португальцевъ и тѣхъ, отечества которыхъ не узнаешь; оно тамъ, гдѣ можно нажить деньги. Англичане имѣютъ здѣсь склады угля, а остальные занимаются торговлей и, разумѣется, эксплоатируютъ жителей, Въ нѣсколькихъ лавкахъ хоть и можно все достать, но все это лежалое и очень дорогое.
По словамъ португальцевъ, порто-грандскіе негры народъ лѣнивый: работаютъ только въ случаѣ крайней нищеты; и если у негра есть нѣсколько маиса или кукурузы— единственныя произведенія здѣшней почвы, то онъ работѣ предпочитаетъ far niente. Но не очень-то довѣрялъ Ашанинъ
