утромъ пятеро главныхъ пиратовъ были повѣшены. Остальные приговорены къ каторжнымъ работамъ.
Мистеръ Смитъ пріѣзжалъ на корветъ звать Ашанина— посмотрѣть, какъ вздернутъ пятерыхъ злодѣевъ на висѣлипу, но Володя отказался отъ такого зрѣлища, къ крайнему удивленію старика- капитана.
Изъ газетъ Ашанинъ узналъ, что всѣ пятеро шли на казнь съ покорнымъ равнодушіемъ, обычнымъ впрочемъ въ такой странѣ, какъ Китай, гдѣ жизнь человѣческая не очень-то пѣнится и нерѣдко находится въ зависимости отъ вопіющаго произвола.
Во время двухнедельной стоянки въ Гонконгѣ пришлось одному матросу съ «Коршуна» познакомиться съ англійскимъ судомъ.
Молодой, добродушный матросикъ Ефремовъ во время гулянки на берегу выпилъ лишнее и, возвращаясь напристань къ барказу, горланидъ пѣсни... Ужъ онъ былъ недалеко отъ шлюпки, когда полисменъ (изъ сипаевъ) сдѣлалъ Ефремову замѣчаніе, что кричать на улицѣ не годится. Разумѣется, матросъ этого не понялъ и выругалъ полисмена на родномъ діалектѣ. Въ свою очередь и полисменъ, по счастію, не догадался, какимъ оскорбленіямъ подверглась въ его лицѣ власть, но, увидавъ, что матросъ продолжаетъ пѣть пѣсни, заговорилъ рѣшительнѣе и серіознѣе и взялъ матроса за руку... Пьяный, вѣроятно, обидѣлся и, ни слова не говоря, съѣздилъ по уху полисмена, повергнувъ почтеннаго блюстителя порядка въ изумленіе, которымъ матросъ не преминулъ воспользоваться: онъ вырвался изъ крѣпкой руки полисмена и въ минуту уже былъ на барказѣ. Объясненіе полисмена съ гардемариномъ, сопровождавшимъ команду, не удовлетворило полисмена, Онъ требовалъ ареста виновнаго при полиціи до разбора дѣла, но гардемаринъ не согласился, и барказъ отвалилъ. На другой день капитанъ получилъ офиціальную бу-
