скомъ бригѣ въ морѣ, значитъ промежъ чужихъ людей и почти что голый, съ позволенія сказать... И такая, меня тоска взяла, вашескобродіе, что и обсказать никакъ невозможно. А только понялъ я изъ ихняго разговора, что бригъ идетъ въ Африку.
— Какъ же ты ушелъ съ судна?
— А я, вашескбродіе, на отчаянность пошелъ. Думаю: пропаду или доберусь до своихъ и явлюсь на конвертъ, чтобы не было подозрѣнія, что я нарушилъ присягу и бѣжалъ... Увидалъ я, значитъ, разъ, что близко судно идетъ, близко такъ, я перекрестился да незамѣтно и бултыхъ въ море... На суднѣ, значитъ, увидали и подняли изъ воды. На счастье, оно шло сюда, и сегодня, какъ мы пришли, отвезли меня на конвертъ... Извольте допросить французовъ.
Дѣйствительно, два француза-гребца на шлюпкѣ под- твердили, что подняли Ковшикова изъ воды.
— Хоть ты и виноватъ, а все-таки молодецъ, Ковшиковъ... Надѣюсь, впередъ не будешь напиваться до безчувствія, а то во второй разъ не такъ-то легко выпутаешься изъ бѣды... Ну, ступай, да одѣнься, какъ слѣдуетъ.
— Въ ротъ больше не возьму этой водки, вашескобродіе! говорилъ Ковшиковъ, нѣсколько удивленный, что ему не вышло никакого наказанія.
Наканунѣ ухода изъ С. -Франциско на «Коршунѣ» праздновали годовшину выхода изъ Кронштадта, и въ этотъ день капитанъ былъ приглашенъ обѣдать въ каютъ-компанію. Передъ самымъ обѣдомъ Володя получилъ письмо отъ дяди адмирала и приказъ о производствѣ его въ гардемарины. Онъ тотчасъ же одѣлся въ новую форму и встрѣченъ былъ общими поздравленіями. За обѣдомъ капитанъ предложилъ тостъ за новаго гардемарина и просилъ старшаго офицера назначить его начальникомъ шестой вахты. Володя сіялъ отъ удовольствія и въ тотъ же вечеръ получилъ отъ ревизора кучу денегъ.
А на другой день, когда корветъ уже былъ далеко отъ
