считаютъ Артемьева погибшимъ и не надѣются на спасеніе. Еще поймалъ ли онъ кругъ? И хорошо ли плаваетъ? Да и какъ поплывешь при этакой волнѣ?
Но никто не рѣшается высказать свои мрачныя опасенія по какому-то общему всякой толпѣ чувству деликатности въ подобныхъ случаяхъ. Только молодой первогодокъ, круглолицый матросикъ съ глуповатымъ выраженіемъ своихъ большихъ добрыхъ тюленьихъ глазъ, громко говоритъ, обращаясь къ Бастрюкову:
— А вѣдь не найдутъ, Михайла Иванычъ. Навѣрно, Артемьевъ уже ко дну пошелъ!.. Бѣдный! жалобно проговорилъ онъ.
— А ты почемъ знаешь, что не найдутъ? Не знаешь, такъ попусту и не мели языкомъ! внушительно проговорилъ Бастрюковъ.
И, замѣтивъ, что молодой матросикъ совсѣмъ смутился, получивъ въ отвѣтъ на свое простодушное изліяніе такой строгій окрикъ, Бастрюковъ проговорилъ уже обычнымъ своимъ мягкимъ и добродушнымъ тономъ:
— А можетъ, Богъ дастъ, и разыщатъ. Мичманъ Лопатинъ башковатый человѣкъ и знаетъ, гдѣ искать... А Артемьевъ, небойсь, не дуракъ — не станетъ противъ волны плыть... Онъ легъ себѣ на спину да и ждетъ помоги съ корвета. Знаетъ, что свои не оставятъ... А какъ увидитъ барказъ, голосомъ крикнетъ или какой знакъ подастъ... Тоже у насъ вотъ на «Копчикѣ» одинъ матросикъ сорвался и на ходу упалъ... Такъ волна куда сильнее была, а вызволилъ Господь — спасли. И акулъ-рыба не съѣла! Вотъ видишь ли, матросикъ. А ты говоришь: не найдутъ. Еще какъ ловко найдутъ!
Этотъ покойно-увѣренный тонъ, звучащій надеждой, дѣйствуетъ на матросовъ гораздо успокоительнѣе, чѣмъ слова Бастрюкова о башковатости мичмана Лопатина и чѣмъ разсказанный фактъ спасенія матроса съ «Копчика». И вѣра Бастрюкова въ спасенье, какъ бы вытекающая изъ
